Сибирские огни, 1973, №9

запрограммированные — прогнозы, все эти «цепи, гаммы и дельты», нужно сохранять должное расстояние. Потому-то он и снисходительнее к тем, кто звезд с небес не хвата­ ет. С ними он добрее и покладистее, чем со способными выскочками — на все способными. И звездснебеснехватающие чувствуют его располо­ жение и пользуются им. Он и сам себе отдает отчет, что такая расстановка симпатий и анти­ патий не идеальна. Идеальный руководитель — первый среди равных. Однажды он попробовал изменить своему правилу и приблизить к себе настолько, что приближенного сочли за вроде бы равного. Впервые до­ верился таланту, дал ему подняться, а вожжи отпустил раньше, чем сле­ довало. А чего достиг он этим приближением? Что, став по кулагинской доб­ рой воле «нижним директором», поддался тот на льстивые манки славы, а успех поставил выше истины. Конечно, это его собственная ошибка. И она тем более дорого обой­ дется, что платить за нее предстоит Гайдашеву. Хочешь не хочешь, а развенчать его придется — таков вердикт. Жалко бить своего? Но чувствам тут поддаваться нельзя, урок такой необходим — всем пойдет на пользу. Неприятное Кулагин не любит откладывать «на потом». Больной зуб лучше рвать сразу, пока боль тебя не доконала. И он пригласил к себе Домбро, старательного и исполнительного сотрудника, к тому же достаточно осторожного, чтобы не выскочить за рамки дозволенного. Никому у них в институте не претит так легкий успех, как этому сотруднику со стажем неудач. Всю жизнь тому не везло: тема, над которой он корпел с довоенных лет, была закрыта. Так до сорока и просидел он на должности младшего научного сотрудника. И лишь по особому кулагинскому настоянию был, не располагая ученой степенью, произведен в старшие. Словом, никто другой не насторожен так против легкоуспевающих, как Домбро. И направляя старейшего своего исполнителя для ознаком­ ления с ходом дел на молодом участке, полезнее даже и смягчить его не­ примиримость. Скромного вида, опрятный, похожий на участкового врача, Домбро появился в кабинете неслышно. Лицо словно из теста слепили, но не успели спечь. Ребром ладони поправил гладенькие волосы. И вот уже нацелился в Кулагина коробочкой слухового аппарата — готов-де не только слушать, но и прислушиваться. — Как самочувствие, Леопольд Валентинович, оправились после перелома? Тот вынул из кармана правую руку, чуть искривленную у запястья, и переложил в нее слуховую коробочку. — Неактивно срастается... Но я умудрился так разработать левую, что могу управлять ею, даже писать изловчаюсь. И всем рекомендую развивать левую руку. — Э, дудки! А вдруг как раз ту и сломаешь? Научраб, даже не рассчитывающий на ученую степень, покладист и безропотен во всем. Прикрыв смущение вялой улыбкой, перебросил он пластмассовый микрофончик назад в здоровую руку, а сломанную стыд­ ливо упрятал в карман халата. — Чем могу быть полезен, Владимир Климентьевич? — спросил с той мерой почтения к патрону, какую любой из «верхних» сотрудников сам определяет для себя на шкале почитания. И у таких, как Домбро, мера та достигает наивысшей отметки. — Накопилась тут у меня для вас кое-какая шихта. Пускайте ее в переплавку!