Сибирские огни, 1973, №9

в чем не изменил своей мирной .поэтике. В очерках и рассказах «Русские парни», «Дружба», «Родные ветры» и других он мастерски показал, как в мирную жизнь врывается война, как она углубляет харак­ теры, обостряет восприятие окружающего; казалось бы, в обыкновенном, ординарном человеке открывает недюжинное, героиче­ ское. А подчас рождает жесткий отблеск в глазах и заставляет особенно упорно искать встреч с врагом. Но это, как говорит герой очерка «Родные ветры» знаменитый коман­ дир летного полка Шишкин, «пройдет, вот умоюсь в Одере, и пройдет...». Пожалуй, только одна черта отличает эту прозу Саввы Кожевникова от других его произведений. Это — обостренный драма­ тизм. Он обусловлен самой жизненной осно­ вой повествования. Своеобразным идейным обобщением и вершиной мастерства Саввы Кожевникова явился его очерк «Вот посмотрел бы Ле­ нин». В нем автор как бы подводит предва­ рительный итог той грандиозной борьбе, ко­ торую вели его земляки за преобразование своего края. Задуманный широко и точно, очерк отличается исключительно выигрыш­ ной композицией, позволяющей рельефно и контрастно оттенить сибирскую новь. Ав­ тор показывает путь Ленина в сибирскую ссылку от Новониколаевска до села Шу­ шенского и то, что сделано на этом пути за годы советской власти. В начале очерка приводится письмо Вла­ димира Ильича к матери: «Окрестности За­ падно-Сибирской дороги поразительно одно­ образны: голая и глухая степь. Ни жилья, ни городов, очень редки деревни, изредка лес, а то все степь. Снег и небо — и так в течение всех трех дней. Дальше будет, го­ ворят, сначал_а тайга, а потом, от Ачинска, горы.,,». Нет того почтового ящика, в который опустил письмо Ильич, снесен и деревянный, вокзальчик, в котором он это письмо писал. Но «жива и священна та пядь земли, на ко­ торой был Ленин». И дальше — повествование о поездке' Владимира Ильича до Красноярска, пребы­ вании в нем, путь вверх по Енисею, через Минусинск, в Шушенское. Фрагменты, по­ священные Ильичу, перемежаются картина­ ми преобразованного, обновленного края. Здесь и панорама куполообразного большо­ го театра Сибири, и строящегося Академго­ родка, и мощнейшие гидроэлектростанции, сооружаемые в Красноярске и Дивногорске, и трубы заводов, терриконы 'шахт, линии электровозов, море огней в той самой «глу­ хой и голой» степи, какая расстилалась пе­ ред глазами Ильича. Насыщенный мастерски отобранными фактами, богатый публицистическими от­ ступлениями. раздумьями, очерк Саввы Ко­ жевникова —достойный вклад писателя в вечно растушую Лениниану. Последнее произведение С Е Кожевни­ кова — повесть об одном путешествии «Мы собирали янтарные зерна...». Заглавием по­ вести послужила строка из стихотворения сибирского поэта Петра Драверта. Она как бы определяет поэтический настрой всего произведения. Критика не раз отмечала именно поэтич­ ность повести. Но самое поразительное, са­ мое чудодейственное в ней, пожалуй, даже не это. Савва Елизарович все время расска­ зывает о своих спутниках, товарищах по пе­ ру — Алексее Кожевникове, Михаиле Ники­ тине, Игнатии Рождественском, Леониде Решетникове, капитане теплохода Степане Ивановиче Фомине, правнучке декабриста Валентине Васильевне Крыловой, жительни­ це села Казанцево Александре Васильевне Максимовой, дед которой был знаком с Ле­ ниным, и многих других. И почти ничего не говорит писатель только о себе. Но, вероят­ но, совершенно неожиданно для самого Саввы Елизаровича в повести вырисовался интереснейший образ ее автора. Поразительна, прежде всего, необыкно­ венная его осведомленность. Буквально не­ много таких мест на Енисее, о которых Сав­ ва Кожевников не может сообщить читате­ лю любопытного, связанного с их перспек­ тивами, либо какого-нибудь значительного- исторического факта, легенды, бывальщины. Не менее замечательно его умение проник­ нуть в суть характера собеседника, даже случайного и краткого попутчика. Эти чер­ ты писателя объясняются его горячей заин­ тересованностью в людских судьбах и де­ лах, постоянным стремлением помочь лю­ дям, оказаться им полезным, отдать им все­ го себя. Сибирь была его родным домом, и дела ее исследователей, ее преобразовате­ лей были его личными делами. В статье «Очерк и его особенности» Марк Щеглов верно заметил, что в очерке к силе искусства прибавляется еще и воздействие очевидца, воздействие того фактора, что ав­ тор, «если он не верхоглядски подошел к жизни, всегда может сказать: «Да, так и было». И в этом случае, продолжает свою мысль Щеглов, огромную роль играет лич­ ность автора. Образ автора, образ писателя-коммуни- ста, человека большой души и высоких об­ щественных устремлений, особенно дорог читателю в произведениях Саввы Елизаро­ вича Кожевникова. Как очеркист, он ока­ зал немалое влияние на целую группу пи- сателей-сибиряков, работающих в этом бое­ вом жанре. К 70-летию со дня рождения Саввы Ели­ заровича Западно-Сибирское книжное изда­ тельство выпустило книгу его избранной прозы. Но в эту книгу, названную «Ради этого стоит жить», по одноименному очер­ ку, на редкость органично вошли воспоми­ нания его близких, друзей, товарищей по перу. Перечитывая эту книгу, еще раз пони­ маешь масштаб личности Саввы Елизарови­ ча, художника, любимым изречением кото­ рого было: «Если мы —писатели, то всякое дел© — наше дело...». Б. ЮДдЛЕВИЧ.