Сибирские огни, 1973, №9

в сгущающихся облаках, обложивших к заходу солнца большую часть неба, и спряталась за их плотной завесой. С темнотой пришла тишина — тяжелая, неразрушимая, неподдаю- щаяся никаким звукам. Чем больше прорывалось их, тем плотней стано­ вилась тишина — она словно боролась с ними, отвоевывая себе хотя бы ночь. Черной, громадной глыбыщей высился в темноте Полоцк — беззвуч­ ный, затаившийся, как какой-то страшный и грозный зверь, насторожен­ но стерегущий свои владения. Русский стан тоже затаился, только кое-где сквозь темень просве­ чивались, как прорехи, тусклые пятна костров, нарочно поддерживае­ мые, чтоб их видели литовцы и знали бы, что русские не ушли от горо­ да. Как раз это и должно было заставить их спать спокойно. Они.^не- пременно, узнали уже о своем, подошедшем к ним на подмогу войске и готовились поутру отплатить русским за их дерзость. Воевода Морозов отослал гонца к царю, велев передать, что литви­ на он стережет крепко и войску можно спокойно подступать к городу. В стану стали ждать подхода главного войска. Морозов отослал ко всем воротным башням конные дозоры —следить, чтоб из города не вы­ лезли литовские лазутчики и не пронюхали бы о подходе больших рус­ ских полков, Оболенскому велел быть начеку, чтоб не прозевать подъезд царя, а сам поехал на похороны своих побитых ратников. Без воеводы побитых ратников никогда не предавали земле. Могли схоронить без заупокойного молебна, но без воеводы — никогда. В похо­ де воевода был отцом для ратников, и, как отец,— по древнему и неиз­ менному обычаю — он бросал первый ком земли в могилу тех, кто поги­ бал в бою. Нынче у Морозова погибло пятеро. Немного... Порадовался оы вое­ вода этому, да разве на похоронах радуются?! Саженей за сто до могилы, вырытой в поле, за станом, Морозов спешился и эти сто саженей прошел пешком. У могилы понуро стояли десятка два ратников да с десяток посошных, которые рыли могилу и должны были ее и закапывать. В неярком свете небольшого костра туск­ ло поблескивали промерзлым тесом пять грубых, тяжелых гробов. Мо­ розов остановился перед ближним, снял шлем... _ Со святыми упокой!..— дрожащим от холода голосом пропел полковой поп, заканчивая короткий молебен, размашисто осенил все гробы крестом и быстро спрятал руки в меховые валенцы,—- Поскорбим, дети мои, и порадуемся,—прикладывая зубами, сказал он,— ибо они изведали свой предел, чего не дано живым! Посошники принялись заколачивать гробы. Кто-то тоскливо и зло сказал: „, „ _ * _ Как жить ни тошно, а помирать тошней! Живот один толико бог дает, а отымат его всяк гад! _ Се верноть!..—еще тоскливей, со вздохом, поддержал его дру­ гой— Жисть надокучила, а и со смертью не обыкнешься. _ Эка затянули стон! — обозлился один из заколачивавших гро- бы посошников.— Како бабы!.. Не на живот рожаемся — на смерть! — На смерть-то на смерть, да кажный норовит подоле с ней не С. i q í i\ a i о с л . _ Норовит^ — с прежней злостью сказал все тот же посошник. А судьба —она идеже? Она, что ль, в хлеву у тя на ужах привязана? Она в кажный час на загривке сидит! Кого поторопней с хладной стак- нет а кого намурыжит — сам кликать ее починает! ’ _ На войне смерть хороша — расплохом берет,— спокойно и рас­ судительно сказал еще кто-то.—Пошто кручиниться, что сгинул в поле? Паче в поле, неже в бабьем подоле! — Ин доброе слово речено,— вымолвил поп,—И по-мужецки, и