Сибирские огни, 1973, №9

_ 104 ми травят волков! Смелыми, сильными и умными собаками! А волки не овцы, у них також есть клыки! Шкура твоя не больно крепка, а доро­ га ж, поди, тебе?! Гляди, за ломтем погонишься, да без крохи оста­ нешься! — Мне терять нечего, государь! Шкуры моей мне не жаль, а крепка ли она —то на волчьих зубах испробовать надобно! — Коли терять нечего, то и обретать пошто? А ты жаждешь обре­ сти! Не сыну ль своему позаздрил? — Сын мой — кукла в твоих руках, государь... Заздрить ему я не мо­ гу, понеже стремлюсь совсем к иному. — А ты не больно учтив, Басманов,— не то угрозливо, не то насмеш­ ливо бросил Иван.—Не успел рядом сесть, а уж...—Иван не договорил, но бровь его пренебрежительно вскинулась, и Басманов понял все и без договорки. — Прости, государь!..—намерился приподняться Басманов. — Сиди, сиди! — пресек его Иван.—Не учтивость мне от тебя по­ требна—правда! Ты и речешь мне правду. А правде я всегда склонюсь, хоть и дерет она меня порой по сердцу... Верно подметил — кукла!... То- лико еще и заумная! Люблю я его... Сразу полюбил, как еще в рынды ко мне приставлен был. Как брат он мне стал, братца моего единоутробного Юрия —умом покойного, заменив. А иногда чудится —змею на груди пригрел.... Басманов вздрогнул, под мышками у него так запекло, будто туда ему всунули по куску раскаленного железа. Но глаза Ивана смотрели на него просто и даже чуть грустновато, и жар постепенно схлынул с не­ го, только на лбу густо выступили мелкие пупырышки пота. Басманов облизал губы и щепотью собрал со лба пот. — ...Вот и тебя —держу около, полезен ты мне... Войско ныне, цели­ ком на твоем попечении. Вижу ум твой и сноровность... Вижу! Намерен­ но большой полк никому не отдал из именитых —сам стал во главе, чтоб тебя прикрыть собой да местничество пресечь. Вижу,—и много уж в ру­ ки тебе дал! Именитые уж не посягают на тебя —стерегутся! Мое благо­ воление к тебе — им как ворка1 в пасть! А все одно —точит меня какой- то раздор... Будто червь во мне сидит! Что-то в вас, Басмановых, насто­ раживает меня. Вот про Ваську Грязного точно знаю —никогда не изме­ нит мне, не предаст! Без обиды слушай меня, воевода: говорю тебе не как царь —как человек. Как царь —дорожу вами, как человек — восстаю!.. Не верю, усомняюсь... Может, оттого, что умны вы больно?! Даже заум­ ны! Себе на уме... А ум—он крамольник, бунтовщик!.. По себе чую! Сколь уж раз сам себя перебучил, перекрутил, перевывернул! Сколь раз сам от себя отступился, сам себе изменил?! Ты вон кичишься своим умом!.. Не мутись — не дурно сие!.. А я терзаюсь! Терзаюсь и страстью, и умом. Чем больше разумеешь, тем тяжче усмирять себя, тем менее в тебе святынь. А без святынь —душа как разбойник! На кого угодно нож наточит! Иван смолк... Смущенно глянул на Басманова, будто устыдился своей простоты и откровенности,—отвернулся... Свечи в дикирии опЛыли почти до конца. Языки пламени стали алы­ ми... Тени на стенах укротились, позамерли, будто придремали в сгу­ стившемся еще сильней мраке. Лицо Ивана в слабеющем, аловатом отсвете свечей тоже казалось алым —золотисто-алым, как расплавленная медь. Сейчас он казался Басманову красивым и очень-очень молодым, совсем мальчиком, приле­ пившим себе для потехи куцую, реденькую бородку. Басманов свел гла­ за с Иванова лица и увидел на противоположной стене, пропечатавший­ ся сквозь мрак, его четкий абрис — хищный и грозный, и как-то жутко­ 1 В о р к а — тонкая веревка, вкладываемая в рот норовистой лошади для взнуз- дания.