Сибирские огни, 1973, №9

те, чьи души пылают за тебя, государь, получат сию власть, они обратят ее в такую силу, что противостать ей сможет толико один бог! — Такая сила и меня сметет! — усмехнулся Иван.— Бога с небес призывать, чтоб совладать с нею?! А ежели он не сойдет? Басманов замялся: Иван остро подметил и сбил Басманова с мысли. — Рассудителен ты, Басманов, вельми рассудителен...— задумав­ шись уже о чем-то другом, проговорил Иван,— Слушаю тебя и дивлюсь порой: по моим мыслям след в след ступаешь... Умна твоя голова,, так умна, что ей верной-то быть нелегко. Собака потому и верна, что собака она!.. Ума в ней много, да не как в человеке! При великом уме хвостом не виляют, понеже душе тошно, а ежели и виляют, то сцепя зубы. — Разумею тебя, государь... Истина в твоем суждении великая. Что мне ответить тебе на сие? — А ты мне на сие не отвечай. На сие изворотом ума любой ответ добыть можно. Ты мне скажи иное: пошто ты — боярин, кровь от кро­ ви боярин, хоть и величества не знатного, обаче ж —боярин! —а супро­ тив бояр идешь? Супротив своего сословия, где ты выпестовался, где корни твои соков набрались, чтоб жить и, подобно дереву, стоять под солнцем. Пошто ты тщишься вырубить тот лес, в котором сам возрос, а себя прижить на иной земле?.. Которая, может, не по тебе?! Пошто пре­ даешь свое сословие, пошто отметаешься от него и мнишь, что, раз из­ менив, не изменишь другой? — Труден твой вопрос, государь! Тяжкую истину ты изрек!.. Что мне ответить тебе? — Басманов задумался; руки его, до сих пор непод­ вижно лежавшие на коленях, напряглись, твердо уперлись в колени, поддерживая его как-то сразу отяжелевшее, навалившееся на них тело! Даже голова слегка приклонилась, но глаза смотрели прямо, чуть ис­ подлобья и напряженно. Понимал Басманов, что его ответ может ре­ шить его судьбу, и не торопился... Не такого разговора с Иваном хотел он. Он хотел тонко и осторожно навести его на мысль привлечь к борь­ бе с боярством низшее служилое сословие — поместное дворянство, ко­ торое, по его убеждению, быстрей и успешней расправилось бы с бояра­ ми и подавило их противление, чем Иван своими самыми жестокими опа­ лами Но ни тонкость, ни осторожность не удались: Иван все время сби­ вал его, вынуждал к прямоте и, в конце концов, пошел напролом, как он часто и поступал, стремясь добиться прежде всего того, чего хоте­ лось ему самому. Долго молчал Басманов. Иван терпеливо ждал. Басманову каза­ лось, что этим своим терпеливым ожиданием Иван просто издевается над ним и забавляется, как кошка с пойманной мышью, —это смешива­ ло его мысли, лишало уверенности... Но виделось Басманову и дру­ гое-неуверенность Ивана и даже растерянность, его одиночество, ко­ торое угнетало его, однако не настолько, чтоб он мог приблизить к себе любого, мало-мальски понравившегося или верно служащего ему чело­ века. Собственное расположение к человеку и его верная служба веро­ ятно, мало значили для Ивана. Что-то другое, одному ему ведомое ис­ кал он в людях и, если находил, приближал к себе, не находил — остав­ лял в стороне: не без почестей и не без милостей - за заслуги миловал и вознаграждал, как всех, за провинности наказывал — тоже как всех Можно было высоко подняться в чинах, стать почитаемым и важным но никогда не добиться даже благосклонности его, и любой из его любим­ цев и приближенных мог оскорбить эту чинность и важность наплевать на почитаемость и поднести кукиш под самый нос, как самому ничтож­ ному холопу. * — Коли сын отцу изменяет — не всегда плох сын! — заговорил Басманов тихо, но твердо и решительно.