Сибирские огни, 1973, №8

площадь все щелки избушки, а излюбленная — колени и руки топо­ графов. Дали вареное утиное крылышко — ест. Дали сырое — ест. Дали живого колючего ершика — испугался маленько, но ест. «И что ты за зверь? Кем объявишься? Хорек? Горностайка? Может быть, колонок?» гадали над шустреньким зверьком топографы Выросла ласка. Она вольничала в избушке, промышляла добычу в ее недалеких окрестностях, но на ночлег возвращалась в свою рукавичку. Вышли сроки расстались топографы с повзрослевшим ручным, компанейским воскормышем. Природе отдали. Но избушечку, той же осенью, насмотрели охотники. Славится Трехозерье и рыбой, и дичью, и выкуневшим белокипенным зверем-песцом. Охотники тоже поладили с ласочкой. Эти доподлинно знают: где ласка, там мышь не жилен. Так и лежала на жердяном столе, оставленная топографами, фанерка с хими­ ческой надписью: «Не убивайте. Зверек ручной». Возлюбила она у охотников подъедать привозные копченые рыбьи головки. В райцентре рыбозавод... Нет слаще лакомства для нее. Давно не пробовала -— аж глазенки зажжет. Вот уж три с лишним года с тех пор, как она знаменита. Стоит лишь затопить бочку-печь, стоит лишь расстелиться дымку по округе, враз причует его запашок и тотчас же бежит зверька к людям. Они частые гостп-ночлежннки здесь в Трехозер­ ной избушке. Потому и не задичала. — Может статься — примчалась уже,— вел бережно под руку по­ тенциального рыбака и охотника верный друг Сивоконь.— Зпя-напрасно я вас наполохал. Лемминг — вовсе не мышь. Лишь обличье мышиное. Хвоста даже нет. Так... один курдючок. — Курдючок? — Курдючок. С носа, правда, похож он на мышь. Ну... как верблюд на коня. Ласки не было. Лука Емельяныч нервненько озирался, постраховывая свою неко­ рыстную жизнь. Сивоконь разыскал, этим временем, поганое ржавленое ведро и про­ тянул «инструмент» сей Луке Емельянычу. Поленце еще. — Звенькайте, если жутко. Грома-грохота всякая нежить пугается. — А ласка? — устроил в коленях ведро ревизор.— Ласка не испу- гает.ся? — Не должна. Чхать хотела. При ней ружья пристреливали — ря­ дом снует. На шум-то, пожалуй, скорей прибежит. И госперсона, «государственно око», перед кем содрогалось, трепе­ тало и обмирало талантливое и неталантливое жулье, бабахнул сосно­ вым поленцем по днищу ведра. По днищу, по боку, под дужку, вдоль конуса... — Так их! Так их!! — прикрывая улыбку, ухал и подвеселивал ре­ визора Мартын. Он засовывал в печь жгуты повлажневшего сена, добытого из-под нар, чтобы дым гуще плыл, чтоб пошире в окрестностях стлался его аромат. Дверь стояла чуть-чуть приоткрытой. И вот, среди грома и грохота, появилась о н а — воительница, кому местный охотничий мир дал любезное имя Хозяюшка. Белым стреми­ тельным попрыском просквозила она в приоткрытую дверь и, не обню­ хавшись, не обопнувшись, тут же мелькнула под нары. — Знает службу,— сказал Сивоконь,— Вот сейчас убедитесь. И действительно. Стоило в огнездованном сене заверещать обречен