Сибирские огни, 1973, №8

Дальше Мише рисково. Леспромхозный поселок завиделся, лай собачий послышался. Местное радио вчерашний салют из двухсот два­ дцати четырех орудий отгрохало. Остановился медведь и облизывается вслед счастливейшему отцу. А отец... Добежал до родильного дома мужик, распростерся на белом стерильном крыльце, и подстигли его, начались в животе небывалые схватки. Медицинские сестры не оробели. Поместили его на какой-то новейший лежак и вонзили ему против боли и нервов укол. Рассудили — от радости шок. В предвидении милых своих близнецов папа снервничал. Ну и ладно. За это спасибо. Опамятовался мужик — банку меду жене отсылает и пишет запис­ ку. Так и так, и вот так. Остальное и прочее съел оголтелый медведь. Жена заплакала. В форточку, через окно. Зот Назарович думал — от слабости, а она потому, что банка, значит, с медом в корзине нетронута осталась. «Если и эти,— на двойняшек указывает,— если и эти такими же простофилями вырастут — куда я с вами, с троими, злосчастная? Неуж­ то не мог догадаться, недотепа...» Передохнула от слабости и тогда уж прикончила; «Неужто не мог догадаться, допрежь всего, банку ему с медом под­ бросить? Он еще до сих пор с ней бы лизался, а стряпня мамина в сох­ ранении осталась бы». Строчит и строчит сквозь форточку. Бабы — бабы и есть... Моя теща... Я капкан, на задах, на волчьих следах настораживаю, а у нее соображение — пол-литру зять в снега прихоранивает. Надума­ лась проверять. Обе руки карге прихватило. Громче волка завыла... Сивоконь перешел от медвежьих на волчьи истории. Лука хмыкал, даже таращил глаза; «И откуда байки такие берутся? Из действительной жизни или же — плод досужих умов?» Часу в третьем ночи обговорены были до внутренностей и секрет­ ных желез — росомахи, куницы, песцы, •ондатры, бобры... Упомянуты были — глухарь, куропатка, сова, козодой... Перечислены были ухватки, повадки, привычки, род пищи, слабинки, хитринки и доблести каждого... Цена шкурки, вес тушки, съедобность, вкус блюда, значение в народном хозяйстве, цены на мировом рынке... Проблемы гибридизации, акклима­ тизации, мутации... Кряж, ость, подшерсток, мездра... «И как у человека язык не сомлеет?» — окончательно отупел, обал­ дел, обессилел ревизор. Никакого клопа в сивоконевом номере изловлено не было. Подсе­ лила его к ревизору, по указанию ревизуемых лиц, местная их агентура. «А не доведет ли его легендарный охотовед своей рассказней до нере­ ального восприятия действительности. До «мальчиков в глазах». Такие случаи были. Уезжали люди и убегали от его беспрерывного «зверства». Шел пятый час. Охотовед широкозахватно и сладко зобнул кисло­ роду, потянулся, прижав к своим скулам тылы кулаков, поскрипел коренными зубами. Принялся разворачивать простыни. Как ни утомлен был Лука Емельяныч, как ни обессилело истязуемое его подсознание, сколько ни претерпел он от Сивоконева «зверств», но своего «персонального зверя» даже в этот полудремотный, предутренний час забыть не смог. Не возражаете, если я перед сном — чутку музыки?..— поддернув кальсоны, притронулся к магнитофону Лука. С удовольствием! — жизнерадостно сказал Сивоконь.■— Я ведь тоже любитель... Транзистор в поездки беру. Включилась кошачья чердачная запись.