Сибирские огни, 1973, №8

Сонные стражники, завидев бояр, быстро поджигают свежие лу­ чины. Скрипят под ногами половицы... Ленивые тени движутся от пере­ хода к переходу, раскачивая мрак под низкими сводами. Каждая тень — власть. От веку, сколько стоит на земле Русь, эти тени вершат ее судь­ б у— то, как богу угодно, то — как невесть кому! И стонет Русь молит­ вами, и размахивает топорами на площадях, и юродствует на папер­ тях, а тени кублятся в ее угрюмых дворцах и, как проклятье, ле­ жат на ней. 4 В царской молельне .полумрак, зеленые отсветы лампад, пляшу­ щие по алтарю, и пронзительный лик Христа, распластанный по ико­ нам, — недремлющий и суровый страж этой затаенной угрюмости. Федька Басманов отупленно смотрит в спину царю, застывшему... на коленях перед образами. — Басман?.. — Я здесь, цесарь! Вздрогнувшая тишина пощекотала Федьке в горле, он сглотнул холодный комок, приблизился к Ивану. — Пошто затаился? С иконы угрюмо следил за Федькой Христос. Иван поднялся с ко­ лен— закрыл от Федьки Христа; дрогнули в лампадках потревожен­ ные язычки пламени. — Примысливаешь, как бы искусней натравить меня на бояр?! Федька перевел дух; царь и Христос смотрели на него. — Кто наущает тебя? Отец твой?.. Федька осклабился — отлегло от души. — Шут, — беззлобно выговорил царь и отошел в сторону. Федька снова встретился с глазами Христа — они были мертвы и походили на крашеные пасхальные яйца. — Пошто ему наущать?.. Он сам — боярин! Царь вышел из молельни. Федька последовал за ним. В спальне Иван устало опустился на лавку, вытянул ноги... На полу валялись две старые мухояровые шубы, подбитые нелинялой белкой,— Федька ки­ нул их нынче утром под ноги, чтоб не разбудить царя своими шагами. Возле окошка, на сундуке, стоял кувшин с вчерашним вином — Федька забыл его вынести. — Коли боярин, зачем ему против бояр идти?.. Зловещей тревогой прошибли Федьку царские слова. «Уж не навет ли какой?» — подумал он и мысленно перебрал всех, кто приближался к царю и вчера, и позавчера, и третьего дня... Иван теребил свою всклоченную бороденку, ждал от Федьки сло­ ва, а может, и не ждал... Может, он у себя спросил?.. И уже ответил: — Аль вельми о трудном тебя вопросил я, Басман? — Его самого вопроси, цесарь... Отца моего... — Ну, а ты?.. Ты, Басман,— сын боярский!.. — Я тебе свою верность во всем доказал. — А коли я тебе прикажу отца родного пытать и казнить?.. — Ежели он тебе изменил — допытаю и казню. — Верю тебе... Иван потянулся к кувшину, отпил из узкого горлышка. Его отек­ шее, усталое лицо брезгливо дернулось. — Эвон каким вином царя поят... В малолетство мое також — и поили, и кормили, как пса, отбросами. Шуйский с прихвостнями в тра­ пезной, бывало, все пережрут — обо мне и забудут... $н снова хлебнул из кувшина, словно хотел сильней раздражить