Сибирские огни, 1973, №8

тебя под себя по- — Ежели я помру, государь в первую же ночь тянег^ росподн И су с е !п о в ал и л а сь на колени Алена.— Государыня!., Христом богом заклинаю! Пошто страшное такое на меня накликаешь^ Чиста я пред богом, пред тобой, пред всем миром! _ Оттого и потянет, что чиста! Ты пригожа!.. А государь мужик! Дикой плоти он! Свечи оплыли, но горели ярко. С улицы в стену хлестал ветер, иссе­ ченные на множество ячеек слюдяные окошечки тихо погудывали от его крепких ударов, скрипели и стукали ставни... С вечера их закрывали, но нынче, видно, забыли, и теперь они будут бухать в стену, пока не разо­ злят Марью и она не вышлет Алену в темень, в мороз захлопывать их — Ты привела мне того человека? — вдруг строго спросила Марья. — Привела, государыня. С утра дожидается. — Укрой меня и приведи его. Алена укрыла Марью шелковым покрывалом, ушла в маленькую черную дверь, через которую проходил к Марье царь. Марья нетерпеливо покусывала край покрывала, всматривалась темноту за дверью. Алена ввела невысокого смугловатого человека светлом мухояровом кафтане, перехваченном по талии черкесским ре мешком; черная с рыжиной борода старательно учесана, на макушке вы шитая шелком тафья. Глаза хитрые, быстрые. — Айбек, братья мои тебя жалуют? — проговорила Марья. — Да хранит их аллах, государыня! — Забудь аллаха, Айбек! Не то висеть тебе на вертеле, как барану. Тебя русский поп крестил! — Крестил, государыня! И крест на мне! — Айбек вытащил из-под рубахи нагельный крестик. — Перекрестись, Айбек!.. И запомни — нет у тебя иного бога, кро ме Исуса Христа. И слушай меня... Подойди ближе! Марья приглушила голос — почти шепотом стала говорить; — Айбек, ты нашей крови, хоть и похож ликом на московита. За то я тебя и позвала. Исполнишь, что повелю,— получишь ее!..— Марья кив нула на Алену, не отводя испытывающих глаз от Айбека; увидела, как шевельнулись'у него ноздри, презрительно усмехнулась.— Пойдешь в го род, на посад — станешь чернь на бунт подбивать! Подговаривай меш убить!.. Кремль сжечь!.. А царем — другого крикнуть! Боярина Горбато го! Чернь к его подворью веди... Пусть зовут его царем! А ты слушай смотри!.. Самых злобных замечай! А боярину в ноги кланяйтесь, зовите царем! Затаился, старый шакал! Да дрогнет в нем злоба, выйдет он народу! А выйдет — беги тайно в Кремль, к Темкину, бери черкесов! — А ежели чернь разъярится да в Кремль сперва попрет? — Решетки на воротах спущены — не пройдут! — На стены полезут! — На стены не влезут! Стрельцы — на что?! И ты — хитро заманы пай их на боярина, к нему веди! Самый злобный наш враг! Царь его и в сне поминает! 7 Над Москвой морозный, ясный рассвет. За Яузой из-за далеких, бе­ лых холмов поднимается оловянное солнце. Холмы дымятся под его лу чами сизоватым дымом, между ними — остатки предрассветной синевы На Яузе прорубщики пробивают замерзшие за ночь проруби: клубы пара выбиваются из ледовых прорех — густым ворсом инея покрывают« бороды, усы, шапки... . |