Сибирские огни, 1973, №8

Артельщик, которому подьячий читал митрополичий указ, затянул с порога, как дьякон в церкви:- Померла Расея!.. Християне, Расея... — Он захлебнулся слезами, уронил голову нз грудь, замотал ею в отчаяньи. . Эй, Фролка! крикнули ему дружки.— Чаво там тако буро- зишь?" Чёл мне самочей черну доску,— сквозь слезы, с горечью вымол­ вил Фролка. Померла Расея!.. Слова живого не молвь... Бород не стри­ ги... Хмельного не загубь!.. Фетинья!.. сказал лениво Сава.— Взвару Фролке, пущай горю свою ублажит. Да не в корце... Горю корцом не ублажишь. Подай яму скопкарь. Садись, Фролка, поминай Расею! Фетинья поднесла скопкарь со взваром; ставя на стол, тернулась плечом об Саву... Сава сопнул, захватил ее рукой. — Не лапь,— спокойно сказала Фетинья, отвела руку Савы.— Не по тебе. —\ Э, уж не по мине? — А не по тебе... — Не пригож аль претен? — 1\вол,— хохотнула Фетинья и ушла в свой угол. — Эх, дура баба! — оживился Сава.— Хилое дерево завсегда в сук растет! 6 Царица Марья лежала на красных шелковых подушках — голая,, разметнувшаяся, изнемогшая, вспухшая от беременности, с большим ост­ рым животом, обезобразившим ее маленькое, девичье тело. Черные точки сосков кровавыми ранками проступали на ее смуглом теле. Черные вос­ паленные глаза зло метались в глазницах. Марья с нетерпением ждала, когда мамки оботрут ее влажными рушниками. Она уже не ходила в ба­ ню — была тяжела. В спальне был розовый полумрак. Сквозь слюдяные окошки проби­ вался свет, похожий на дым от кадильниц. Свет висел легким пологом, не касаясь ни стен, ни пола, ни потолка, отчего спальня казалась похо­ жей на глубокий, темный колодец. Черные волосы Марьи, разбросанные по подушкам, багровым пятном проступали на красном шелке — будто лужа крови вокруг ее головы. Марья, закусив губу, изнывала от нетерпенья. Мамк,и неслышно, как тени, двигались по спальне, плескались водой, ляскали мокрыми рушни­ ками, перешептывались... . — Алена!.. — плаксиво и зло вскрикнула Марья. — Приведи старуху!.. Алена, худенькая, смирённая девка, послушно юркнула за дверь. Алена была любимой служанкой Марьи. Только ее одну звала Марья по имени, у остальных и имен не знала, не терпела никого и скрепя сердце допускала к себе. Алена ввела в спальню здоровенную усатую старуху, похожую на стражника кремлевских въездных ворот. Марья съежилась, подобрала под себя ноги, с отвращением и стра­ хом спросила: — Ты кто? — Тая, кто тебе нужон, матушка,— грубым, мужичьим голосом от­ ветила старуха, сняла телогрею, решительно подошла к постели Марьи. — Не зови меня матушкой,— приказала Марья. — Завсегда так величают у нас цариц, невозмутимо пробасила старуха. 4 Сибирские огни № 8.