Сибирские огни, 1973, №8

Шереметьев с царевичем вошли в башню. Башня гудела, как пустое ведро на ветру. На широких ступенях, уходящих крутыми изгибами вверх, была настелена солома, в углах стояли бочки с песком, со смолой, на стенах висели багры, крюки, тяжелые колотуши на пеньковых ве­ ревках. „I Наверху, заслонив от ветра железными затворками боиницы, в хо­ лоде, но с азартом, трое дозорных стрельцов играли в кости. Увидев вое­ воду, они сунулись лбами в холодный пол и замерли... — Разбойники!.. — напустился на них Шереметьев. Стрельцы не шевелились, не поднимали голов — лежали как мерт­ вые. Шереметьев принялся пинать их ногами. — Померли?.. — тихо, с дрожью спросил Федор. .— Таких и бойлом не убьешь! Носы в щели позаткнули и молятся куриному богу! Подымайсь!!! Стрельцы мигом вскочили, виновато насупили лица. — Царевич об вас тревожится, разбойники... Не то бы я вас! Зади­ рай затворки! Стрельцы споро подняли затворки. Башню мигом прохватило вет­ ром; стало еще холодней. — И — дозорить, дозорить! — громко, но уже не так строго прика­ зал стрельцам Шереметьев. 'Стрельцы покорно приникли к бойницам. — После, после... — смягчился Шереметьев. — Сейчас кышь вниз нужду справьте! А один ступай во дворец, скажи: царевич на стрельни- це, Москву оглядает! Стрельцы ушли. — Кабы был ты погоже, а я помоложе— забрались бы мы с тобой, царевич, на самый верх!.. — сказал ласково Шереметьев и отворил не­ большую железную дверь, яростно проскрежетавшую проржавевшими петлями, ступил за нее — на узкий настил, положенный поверх выдаю­ щихся из стены толстых бревен. Висячий край настила был захвачен це­ пями, закрепленными на зубах башни, и обвязан жердями, чтоб не сва­ литься ненароком вниз. — Ну, поди сюда,—позвал Шереметьев царевича. Федор воровато озырнулся, быстро схватил с пола игральную кость, крепко зажал в ладошке. Его личико перекосилось от страха, глаза ста­ ли еще больше и еще черней. — Ну, поди, поди!— Шереметьев повернулся к Федору, протяну,: руку. Тот испуганно подступил на два шага и вдруг заплакал. — Эхе-хе! — вздохнул Шереметьев. — Душа твоя бедная!.. Н) оставь слезы, оставь... Поглянь! — Шереметьев потянул Федора к себе — Вишь — Москва! Государем станешь — твоя вотчина будет! Федор хныкал в полу Шереметьевой шубы: мурмолка свалилась ( него, обнажив большую круглую голову с редкими, белесыми волосами похожими на пух оперяющегося птенца. Шереметьев поднял мурмолку, посильней нахлобучил ее на Федора Федор стал затихать. Шереметьев уже не трогал его, молча смотре: вдаль, на Заречье — там, за Серпуховскими воротами, начиналась ста­ рая Ордынская дорога, по которой когда-то московские князья ездил: в татарскую орду за ярлыками на княжение. Теперь по этой дороге обыч но подкрадывалась к Москве другая орда — крымская... Сколько раз уя встречал и отгонял ее Шереметьев?!. Крымский хан на воротах своег: дворца особый кол установил, на который собирался вздеть голову Шере метьева, если бы тот живой или мертвый попал ему в руки. Где-то там, в той стороне была и Тула, близ которой в последив раз сошелся Шереметьев с ханом. Великий бой дал ему Шереметье! хоть и было у него войска раз в пять меньше, чем у хана.