Сибирские огни, 1973, №8

мешки, он тотчас и поднялся. Бельмо его ненавистно уставилось на Бас­ манова. Басманов отвернулся, отступил в темный угол. — Хорош у царя воинник, — сказал ободряюще Горенский. — Тер­ пелив! Како ж имя твое? — Малюта Скуратов. — Как говоришь? — переспросил Басманов. — Малюта... — Имя-то какое?! — подивился Басманов. — Запомню!х Малюта сверкнул своим страшным бельмом, повесил на грудь бля­ ху и ступил за порог. ГЛАВА ТРЕТЬЯ 1 Когда Шереметьев после своего затворничества, якобы отхворав, приехал в Кремль, он, к своему великому ужасу, узнал, что царь ушел в поход. Ему даже зябко стало, хоть и был он в двух шубах, страшно и тоскливо: впервые за всю свою жизнь он остался не у дела, впервые не пошел в поход, впервые не снял со стены свой шестопер. Первой его мыслью было: кинуться вслед за царем, догнать его, упасть в ноги, сознаться во всем — пусть казнит, пусть опалит — легче ему было это перенести, чем сидеть без дела в Москве вместе с дьяками и писцами... Шереметьев решительно направился в думную палату, чтоб доло­ жить там о своем немедленном отъезде. Но пока он шел по бесконечным дворцовым коридорам и переходам, где после царского отъезда не жгли даже лучин и не ставили стражу, отчего они казались еще мрачней, чем обычно, решительность его ослабела. Здравый смысл брал верх. Он спо­ койно и трезво рассудил, что ехать сейчас к царю с повинной—все рав­ но, что лезть голодному волку в пасть. Лучше уж стоять на своем до кон­ ца: держаться своей выдумки, которая оправдывала его перед царем и в которую тот, видимо, поверил, потому что не стал даже доискивать­ ся до истинной причины его затворничества. Мстиславского в думе еще не было. Заместо него сидел думный дьяк Василий Щелкалов. Щелкалов встретил Шереметьева с почтением, как и подобало дьякам встречать бояр, но нынче в его почтении было еще и какое-то показное подобострастие, которое насторожило и удивило Шереметье­ ва. «С чего бы ему подольщаться ко мне? — подумал Шереметьев, с не­ приязнью всматриваясь в умное, хитроватое лицо Щелкалова, который оставил все свои дела и по-простецки уселся напротив. «Дьявольские ухватки!» — отметил про себя эту хитрость Щелкалова Шереметьев. — Поди пойми — кто перед кем сидит? Он передо мной или я перед ним?!». — Отрадно видеть боярина в добром здравии! — сказал Щелкалов. — Слава богу! — ответил Шереметьев. — Не по мне сыч кричал. — Темна хвороба сия! — понимающе протянул Щелкалов. — И непонятна! Как распознать — живой иль мертвый? -— Да уж!.. — буркнул Шереметьев. Щелкалов вдруг приклонился к Шереметьеву, приглушил голос и доверительно сообщил: — Царь перед походом больно гневен был! Велел живого иль мертвого тащить к нему... Духовник царский, протопоп Андрей, сказы­ вал!.. Он его и отговорил!.. — Ишь ты!.. — засмеялся Шереметьев, но в душе ужаснулся от