Сибирские огни, 1973, №8

— О стрелецком голове, князь, мы с тобой и не говорили бы! Шесте­ рых голов стрелецких я уже ставил под плети, нынче поставлю еще. — Пронского — тоже в плети? — Серебряный толкнул своего коня чуть вперед. — Опомнись, князь! Не имею такой власти.— Басманов поискал в свите князя Владимира Пронского — тот ехал подле оруженосцев, с ко­ пьем и щитом в руках, вороной конь под тяжелым чалдаром1 с плетеным из золотых ниток подзором... Серебряный тоже смотрел на Пронского и думал: «Эка, как зубы на тебя наточили, боярин, царские приспешники! В псарях у тебя не ходили б, а чести твоей ищут! Ну, да ненадолго ля­ гушке хвост!». 3 Из черных проемов церковных дверей валит пар, как из бань; карни­ зы и навесы над дверями покрыты белой индевью — отчего церкви ка­ жутся похожими на громадные берлоги. Гул колоколов то стихает, то вновь зачинается — поначалу неча­ стым звонким брязкотом, потом быстрей и чаще, переполошенно и тре­ вожно накатывается хлесткий перезвон, скапливается в воздухе, тяже­ леет и вдруг бьет тяжелым, гулким ударом — в землю, в небо. С куполов и башен осыпается снег — летит комками и густой, белой пылью,— нищие ловят его в ладони и припадают к нему лицом. — Божий дар! Божий дар! — шепчут они и яростно отгоняют всяко­ го, кто пытается тоже поймать хоть горсть.— Кши!.. Кши, богатины! шипят они и грозятся клюками.— Нам господь посылает манну!.. Нам!.. Слизывают с грязных ладоней снежную пыль и блаженно закаты­ вают глаза. — И нагой не без праздника,— шепчут нищие.— Царько наш мило­ сердный нынче пожалует убогих!.. Еще до окончания службы стали собираться они небольшими, враж­ дующими между собой кучками возле церкви святого Егория Победонос­ ца, где стоял обедню царь. Потянулся к церкви и народ — с крестами, хоругвями, иконами... Притащились юродивые. Они сразу стеснили нищих с паперти: стали ползать на животе по обледенелым ступеням, сдирать ногтями комки, счищать мусор, грязь... Кричали, хохотали то жалоб­ но, то зло,— то вдруг замолкали, разом, будто по чьему-то велению, гла­ за их останавливались, делаясь плоскими и напряженными, как у мерт­ вецов, руки костенели или впивались в грудь, в шею, в волосы... Один юродивый с двумя тяжелыми, коваными крестами на груди и ржавой подковой под мышкой сидел в сугробе и плакал, не ооращая внимания на своих орущих, хохочущих и ползающих на животе несчастных со­ братьев. — Юродивый не заплачет — не жди удачи! — говорили в толпе и кланялись юродивым. На площади возле церкви скапливалось все больше и больше наро­ ду. Самые проворные забрались на крышу стоящей неподалеку ямской избы, обсели длинный покатый настил конюшни, пристроенной рядом с избой,—- кто-то подал туда хоругви, кресты... Один крест пристроили на трубе ямской избы. Его обдавало дымом, и люди на площади заволнова­ лись, нищие замахали клюками... — Кощунство! Кощунство! — зашумела толпа. ‘ Но креста не сняли: дым стал идти поменьше, а через время и совсем перестал — в избе потушили печь. 1 Ч а л д а р — конский доспех, защищающий грудь коня.