Сибирские огни, 1973, №8

Хоть и ждал Серебряный, и добивался от Басманова именно это го _ невольная дрожь все-таки проползла по его плечам. _ _ Пустое, воевода,— сказал он как можно беспечней.— Пожа луешься на новгородцев — псковичи обидятся!.. На псковичей — новго родцы!.. Что город — то норов! Тверские тоже молчать не станут —ч лом царю ударят! Крик учинится!.. Басманов молчал, хмуро кривил брови. — Крику быть непременно!..— Серебряный осторожно поглядыва, на Басманова: только на его ум рассчитывал он,— на то, что во всех е доводах Басманов сыщет хоть маленькую долю опасности для общего д ла — дЛЯ похода, и откажется от своего намерения.— Пошто перед т ким делом людей будоражить и царя гневить? Не на пир идем, воевод: — Покрывать вредных? — Пошто покрывать?.. Самым вредным — правеж учинить, с нера дивых сыскать! — Како ж сыщешь со старицких воевод?.. — Басманов с усмешке; посмотрел на Серебряного и добавил: — Иль правеж учинишь? Серебряный тоже усмехнулся, но только для того, чтоб скрыть сво: растерянность. Глубоко, выходило, копнул Басманов, раз столкнулся и воеводами Владимира Старицкого. Серебряный посмотрел на едущу: перед ними пышную княжескую свиту, на самого князя — по-царски то жественного и напыщенного, открыто бросающего вызов царю своим б( гатством и независимостью, посмотрел на царя — простолюдного и взрачного в своей не царской одежде и подумал: «Не сносить головы Старицкому, коли вырвется из его души все, что накопил он в ней!». Вслух же Басманову сказал другое: — Князь сам учинит, коли их вину ему указать. Басманов молчал. Иван заканчивал объезд. Приспустились стрелецкие бунчуки, я утихли трубы и сурны, даже князь Старицкий приустал держать горду осанку и как-то сник, огрузнул, заболтался в седле... Басманов вдруг сказал Серебряному: — Старицкие воеводы больше всех зла чинят! — Князь уймет их,— быстро проговорил Серебряный. —- Мне пусть выдаст,— жестко и твердо сказал Басманов. Серебряный враз смекнул, что у Басманова еще и личные счеты старицкими воеводами. Непременно он желал сам наказать кого-нибул из воевод, может быть, за какую-нибудь давнюю обиду, причиненну ему самому, а может, просто хотел проучить какого-нибудь строптивца. На это готов был Серебряный. Пожертвовать честью одного-двух во: вод, зато отвести опалу от остальных. — Сие не в обычаях князя,— сказал Серебряный.— Впрочем, ежел большую вину выставить, может, и выдаст. — Вина большая. — Кого? — Серебряный повернулся к Басманову. — Пронского. Серебряный от неожиданности чуть не выронил шестопер из ру Все что угодно ждал он от Басманова, только не такого. Требовать в дачи Пронского — большого старицкого воеводы, думного боярина, сидя щего в думе на пятом месте!.. Даже если бы князь Владимир и выда его, Пронский сам не отдался бы Басманову —-уж больно велика верст была между ними. Пронский скорее на плаху пошел бы, чем на повин к Басманову. — Воевода, верно, шутит? — зло спросил Серебряный. — Князь, ежели мы не уймем Пронского — никакой крепости на; не взять! Царь нам сего не оставит. — Пронский — не стрелецкий голова!