Сибирские огни, 1973, №8

кого еще не шохал, в таких огромных масштабах, и только крестьянин со здоровым умом может вынести это, тот крестьянин, которого в двенад­ цать лет били на пашне, тыкали вилами, в пятьдесят четыре года били по щекам, как сопляка... Кто разберется в этом мире? Может, он несет с собой давно забытые истины и бережет, как драгоценные камни, наго­ няющие ужас легенды старых времен. Этот мир — как огромный музей. При пламени свеч порхают тени старины, в полночный час ведьмы гоня­ ют своих черных скакунов и каркает сова на крыше соседнего дома, плохо спящая старуха приподнимает голову с подушки, вслушиваясь, храпит ли ее хозяин, и молитвой отгоняет предвещающую несчастье птицу... П е р е в о д А . Т Е П Л О В А , Б . Ф И Ш Е Р А . Ласло Напас ЛЮБИМОЙ У мамы моей, и поныне красивой, Хоть были в судьбе и страданья, и боль, Коса — как река. Или — ветви над ивой Под ветром тугим. И черна, словно смоль. У мамы — горячее сердце. И больно Бывает ему, когда мне тяжело. И взгляд от нее отвожу я невольно: Бее ждет, чтоб скорей у меня отлегло... И ты на нее не атласною кожей, Ке взглядом, не черной косою, как смоль,— Ты будь, моя милая, сердцем похожей. Что делит с другими их радость и боль. МОЯ ПЕСНЯ Мне так бы песню начинать. Чтоб все слышали. Мне так бы песню ту кончать. Чтоб все видели: Мир ни на миг не постарел, Не стал хуже, Пока я песню эту пел И жизнь славил. И все цветет, что цвесть должно, И молодеет. Как в дни, когда — давным-давно — Я песнь начал. И пусть не Сегед, не Париж,— Ту песнь слышит