Сибирские огни, 1973, №7

ней. Она старалась поменьше говорить с теми, кто пытался откровенничать, мечтать в будущем. — Какое тут будущее? — хмуро отвечала она. Надо бежать отсюда, как только подойдут поближе американцы,— шептала ей Зина Клевцова. Ну и беги! А куда побежишь, если за спиной фриц с овчаркой? Куда? Да в любой лес. Отсидимся день-два, а тут и американцы. Надо момент только выбрать. Ты там, Ленка, в штабе поразведай. Немцы-то меж собой, наверное, разговоры ведут. Что интересного узнаешь — дан нам знать. Договорились? Ладно, согласилась Ленка.— Только ты не болтай об этом всем. Стрекоза рассказала Фишеру о Клевцовой. Клевцова? сказал он.— Это похвально! Это очень хорошо. Через день Клевцова из лагеря исчезла. Увели ее днем с работы в контору брикетной фабрики — и с концом. Одни говорили, будто нагрубила она мастеру-немцу, другие рассказывали, что Клевцова в обед выплеснула на пол бурду и призывала всех женщин и девушек объявить голодовку, чтобы хозяин улучшил питание. И только Науменко молчала. Через три дня по доносу Стрекозы была схвачена Маргарита Белая. Ее Ленка запомнила с эшелона, а теперь узналй, что Белая как раз и есть еврейка, до войны работавшая корреспондентом комсомольской газеты на Украине, 17 Прошел месяц молчания. Сорокин уже надоел вопросами о письмах своей квартирной хозяйке, на адрес которой он просил Анну писать ему. И вот он читает ее первое письмо, написанное по-русски: «..Милый Виктор! Я все еще продолжаю стажироваться, хотя занятие это мне порядком надоело. Но ты сам знаешь, что преддипломная практика обязательна для всех. Без этого не допустят к защите диплома. Теперь, когда я давно не вижу тебя, я как-то по-особому остро чувствую, как мне будет недоставать тебя, мой славный, мой честный мальчик... Я с содроганием думаю о том, если политический барьер не позволит нам осуществить мою мечту, и мы не сможем постоянно быть вместе... А время летит быстро, приближаясь к тому дню, когда нам вместе придется решать эту нелегкую задачу... Я не могу отказаться от мысли выехать в Рур, где я надеюсь стать во главе заводской клиники. И я, честно говоря, уже привыкла к этой мысли. Эта работа меня очень прельщает. Но ты, Виктор, стоишь теперь на этом пути, и я каждый день терзаюсь мыслью о том, что мне не удастся убедить тебя последовать за мной, хоть ты и говорил не раз, что готов со мной в огонь и в воду. В воде ты уже был, а вот сможешь ли шагнуть в огонь? Я так хочу всегда чувствовать твою сильную руку, слушать твои милый голос, смотреть в твои бездонные глаза, пить твою ласку... Думаешь ли ты обо мне, Виктор? Я прошу тебя взвесить все «ЗА» и «ПРОТИВ» и найти в себе силы для правильного, мудрого решения вставшей перед нами проблемы. Ты столько раз говорил мне о своей любви... Неужели ты не можешь доказать это на деле? 1 Скоро мы сможем встретиться с тобой в Берлине и в спокойной обстановке обсудить все вопросы. Я с нетерпением жду этой минуты. Жду твоего письма. Анна». Несколько раз Сорокин перечитывал письмо любимой женщины, но не мог найти решения. Если раньше он думал запросто объяснить все замполиту полка и жениться на