Сибирские огни, 1973, №7

— Вполне согласен. В наших архивах на Сапегина ничего нет. Может быть, он и совершал какое преступление до войны, да где сейчас найдешь следы. А как поселился на полустанке — ничего предосудительного не замечено. — С транспортной милицией связывался? — Да, говорил с участковым и в уголовном розыске справлялся — никаких подозрений. — А обувь какого размера носит Сапегин? — продолжал расспросы Зацепин. — Размер обуви совпадает, но сапоги-то у нас, а не у него на ногах,— ответил Клименко. — Хорошо, Аркадий Федорович,—сказал Зацепин,— Дальнейшей проверкой Сапегина займусь я. 4 Проходя мимо рынка, Зацепин услышал, как его кто-то окликнул. Зацепин оглянулся. Нагруженная покупками, к нему приближалась Зинченко. — Доброе утро, Лидия Петровна! — Здравствуйте, Семен Иванович, как хорошо, что я вас встретила. Эльвира письмо прислала. ■— Откуда? — Из Братска. — Вы не смогли бы с этим письмом после работы зайти ко мне? — Непременно зайду. В половине седьмого Лидия Петровна положила на стол чекиста письмо. «Милая Лидочка, здравствуй! Наконец-то я приземлилась в славном граде Братске. Здесь все необычно и интересно. Масштабы стройки просто поражают воображение! Напиши мне, как идут твои дела и что нового в милом Синегорске? Видишь ли наших старых друзей и сослуживцев Вити? Лида! Я очень прошу тебя — сходи на могилу мужа и положи от меня букет живых цветов. Я бы хотела розовых георгинов или гладиолусов... Я все еще не нахожу себе места, порой мне кажется, что дальнейшая жизнь не имеет для меня никакого смысла... Так тяжело, так трудно, когда вспомнишь о всем случившемся... Лидуська, милая, напиши мне хоть два слова. Я всегда буду помнить тебя, а может быть, судьба приведет и к встрече. Пиши пока до востребования, т. к. живу в общежитии, а там письма могут затеряться. Всем привет. Целую тебя. Эльвира». Даты на письме не было. На конверте стоял почтовый штемпель Братска. — Ну, что будем делать, Лидия Петровна?— спросил Зацепин, стараясь придать своему голосу дружелюбный, веселый тон.— Надо написать ответ. Вы никогда с ней ранее не переписывались? — Нет. — Это хорошо. Окончив писать, Зинченко подала Зацепину листок, испещренный малоразборчивым, размашистым почерком, характерным для многих медиков. — Боюсь, что не прочтете, Семен Иванович. — Не беспокойтесь! Нам приходится всякое разбирать. «Здравствуй, Эльвира! Наконец-то я дождалась твоей весточки. Думала, что ты забыла свое обещание. Напиши подробнее о Братске, о стройке и людях. Ты ничего не написала о своей работе. Что ты сейчас делаешь? Надеюсь, не плотину возводишь? Я завидую, что ты в таком историческом месте... В нашем городке ничего нового не произошло. Много работы. Мало развлечений... После твоего отъезда почти совсем расклеилась наша веселая компания. С друзьями Виктора вижусь совсем редко. Собираться не у кого. Твою просьбу я выполнила. Ребята осенью хотят посадить на могиле сирень.