Сибирские огни, 1973, №7

Подала выпить — из той же бутылки, из которой опохмеляла мужа после памятного новоселья, спросила: — Навык, поди, совсем? Воля вольная... — Да и не отставлю, когда подают. А так-то некогда шибко привы­ кать. Горбатим на всю железку. У нашего Авдеича сушить топор не при­ ходится. ...Они долго лежали молча. Начал Филька: — Сошлися муженек с женушкой, а поговорить не об чем? Евдинья уткнула лицо в его плечо, всхлипнула. Филька рукой погла­ дил волосы жены. — Ну чего ты? Вот — приехал я... Дуреха! Медленно, как лед на солнышке, оттаивала Евдинья от мужниной ласки. — Насовсем, Филюшка? —спросила, затаив дыхание. — Поедем вместе, а? Динюшка, родная... Извелся я там. Одному как жить?... Места тебе там поглянутся — вольные. И рыба, и ягода ка­ кая хошь. Главное —жизнь там развернулась любо-дорого. Што ты тут видишь? Как кулик на кочке. День на день похож, ночь—на ночь... —- А тебе как надо, блудена? — А чтоб я власть, силу над делом почуял, чтобы оно мной нужда­ лось. — И тут тобой нуждаются. Петро Глебович пороги оббил: скоро ли беглец вернется. — У него своя думка. — Про себя только думаешь? Ты скажи лучше — кто я: солдатка, вдова или мужняя жена, скажи, Филюшка? Мужики проходу не дают, так и липнут... Твой-то что, говорят, Филька-то... он в прокате... Гляди, докатаешься. — Не пужай- Филька обнял жену. Так и уснули. Утром, узнав о приезде, заявился Петр Глебович. Протянув руку, сразу «взял быка за рога»: — Отвоевался, Филипп Михайлович? Насовсем? Подряд еще ждет. — Пускай ждет... Других хомутай... — И-их! Других! Они, другие-то, только выпивать да нажраться на дармовщинку. Доставай-ка стаканы! Они выпили из бутылки, принесенной гостем. Захмелев, он пожало­ вался Фильке: — Спортил, Филипп Михайлович, ох, спортил домишко-то мне этот Кучум. До окошек, до седьмого ряду все ладно шло, а как углы зачал связывать да простенки выводить—матушка-светы! Приходи, кума, лю­ боваться! Лобовой угол чуть не к дороге приклонился. Выпороток, ду­ маю, ты несчастный. Коли руки, как крюки, зачем же лес-то портить? От­ казал от подряду- Варначина... Филька обнадежил: — Схожу к дружку своему — может, он согласится! — Правда? — обрадовался Петр Глебович,— Да я тебя по гроб жизни не забуду. Давай еще по одной... Филька отставил свою. Выйдя во двор по малой нужде, Петр Глебович что-то замешкался, и Филька пошел за ним. Гость «молился» на сенешную дверь. — Варначина... столько лесу попортил,— бормотал он, не в силах поставить ногу на ступеньку крыльца. Только подымет, прицелится вро­ де, но шаткое, непослушное тело изгибается в поклоне и нога соскальзы