Сибирские огни, 1973, №7

Дарья убежала, к двери двинулся Данила... Пока он отводил лошадей на конный двор, пока откапывал забуро- вленные снегом двери конюшни, пока гонялся за отвязавшимся Булан кой, устал — ни рукой, ни ногой. Дома, прямо от двери, Данила брякнулся на скамью, стоявшую воз ле русской печи, с грохотом швырнул в угол. кнут. — Тише! — С порога горницы зашипела Надька Селезнева.—С сы ном вас, Данила Петрович... Такой ревун, такой ревун, только сейчас утихомирился... Как метель началась, так и родился. Данила улыбнулся, с трудом поднялся и шагнул к ней. — Куда вы? С морозу-то? Семью пудами давил на плечи полушубок. Данила снял его, про шел в куть и, достав из печи щи, прямо из чугунка начал хлебать. Тая ла, унималась дрожь в руках и ногах, но тяжесть оставалась. «Степан... Что с ним... Пропадет ведь, ребятишек осиротит,— думал Данила, грудью навалившись на край стола. — Горяч... А не надо бы ло вперед пускать, ох, не надо...» Была вина — за то, что случилось, за Степана. Из оцепенения его вывел крик новорожденного. Данила поднялся, накинул полушубок и хлопнул дверью. Во многих домах деревни светились огни. В конторе, куда пришел Данила, было полным-полно мужиков. Они собирались идти на розыски Степана. — Только без самовольства,— предупреждал Cepera. — Всем дер жаться за веревку! — Знаем, не учи,— отозвался кто-то из мужиков. И все тронулись к выходу. Метель не утихала. Даже в полосах света, падающего из контор ских окон, трудно было различить что-либо, кругом все качалось и вы ло. Где-то вдали, в конце улицы, показалось желтое пятно света, кото рое все росло и росло. —Колька едет! — сказал Cepera. — Надо дождаться. Вскоре трактор был возле конторы. Мужики заглядывали в кабину и молча отходили: там был только Колька. — Пиши наряд, Сергей Николаевич,— гектаров сто снегу задер жал,— мрачно шутил Колька. — Заеду еще с того конца, может, там. Данила потерял счет времени. Держась за веревку, по колено про валиваясь в снегу, он шел и шел вперед. Проблуждав напрасно по глу боким снегам, перемокшие, измерзшиеся, мужики вернулись в контору. Закурили. Вспомнили подобные случаи, происшедшие с кем-ни будь: у одного отец ночевал под снегом, а днем вернулся, как ни в чем не бывало, домой. Данила, сидя у печки, тоже курил и казнился, что не настоял, не остановил Степана. Утром, в конторе, только и разговору, что о Степане. Колька почти до утра колесил вокруг деревни, но никого не нашел. Оринка, деревенская балаболка, рассказывала: — Истин бог — крик слышала. Спала на печи — в чувал слы- хать было... С тяжелыми мыслями шел Данила на конюшню — доглядеть ло­ шадей. Буря стихала: почти не стало снегу — верховка, потишела поземка. Одна половинка дверей в конюшню была полуоткрыта, сугробик! в притворе развалился рыхлыми комьями. В лицо пахнуло привычным; едким теплом, пустоватым духом нехорошего болотного сена. В даль­ нем конце конюшни слышался уютный хрупоток, всхрапы коней. Прой-|