Сибирские огни, 1973, №7

дужном облике реальных и фантастических образов. В искусстве эти его качества ничему не мешали, но партийная работа требовала твердого характера и ясного мышления. Переключившись целиком на изобразительное искусство, Копылов остро почувствовал недостаток профессионального образования и невозможность чему-нибудь серьезно научиться в обстановке тогдашнего Петербурга. Он собрал, сколько мог, средств и уехал в 1906 г. учиться в Париж. «Париж в начале века был интернациональным городом художников. Со всего света стекались сюда молодые люди, жаждущие знаний и славы. Они устремлялись в многочисленные академии и студии Монпарнаса, заполняли музеи, выставки, салоны, кафе»1. Немало находилось в Париже и русских художников, поддерживавших друг друга Морально, а иногда и материально. Приехав в Париж, Копылов попал с корабля на бал. Художник К. Петров-Водкин женился и решил удивить французов русской свадьбой с катанием на разряженных тройках, с пением обрядовых песен, с пляской в доме и на улицах. Он собрал у себя русских художников, живших тогда в Париже, среди которых оказался и Копылов — знаток пения, обряда и веселый затейник. Лучшего товарища на такой свадьбе во всем Париже было не найти. Художники стали приятелями. К тому времени Петров-Водкин побывал в Германии, в Турции, в Греции, в Италии, успел освоиться и во Франции. Его знание искусства, красноречие, философско-поэтический склад ума не могли не повлиять на Копылова, который был моложе Петрова- Водкина на пять лет и податливее характером. Петров-Водкин в то время переживал кризис, свойственный многим художникам русского символизма. Кризис был настолько острым, что Петров-Водкин, едва не сразу после женитьбы, уехал на три месяца в Африку искать простых и сильных впечатлений от африканской природы и африканского искусства. Для художников начала века Африка нужна была не столько сама по себе, сколько открыто живущее при ослепительном солнечном свете народное искусство, прикосновение к которому должно было дать исцеление от бесплодной утонченности художества. Копылов не принадлежал к тем, кого томила изощренность в искусстве. Кругом было столько неизведанного, волнующего, ожидающего и требующего художественных свершений! Итальянское Возрождение, Делакруа, импрессионисты, Гоген, Ван-Гог — все прекрасно, все поучительно. Но впечатлительному человеку'чужая боль больна, как собственная. Тревога художников типа 1 В. К о с т и н . К. Петров-Водкин. М., «Советский художник», 1966, стр. 15 Петрова-Водкина западает в сердце и остается в памяти на всю жизнь. В академии Жюльена Копылов научился точному, красивому, внешне свободному рисунку. От бывалых художников он узнал системы преподавания в лучших академиях Европы, вникал в суть творческих исканий современников. Наступала пора творческих тревог и открытий. «По семейным обстоятельствам»1 Копылов был вынужден вернуться на родину, в Иркутск. Какие это семейные обстоятельства, мы точно , не знаем... Во всяком случае они должны быть достаточно вескими, чтобы повернуть судьбу Копылова. Копылов приехал в Иркутск летом 1910 года, а осенью иркутская газета «Сибирь» напечатала его объявление: «Класс рисования и живописи художника академик-! Julian Копылова. Савинская, № 17. Прием ежедневно] от 3 до 6 час.». Спустя несколько дней объявление повторилось, но в измененном виде: слово «Julian» было набрано крупным жирным шрифтом, а слово «Копылов» едва заметными буковками. Копылов уведомлял таким образом публику, что он Совершенный парижанин и в семью Копыловых попал совершенно случайно. Он, видимо, не рассчитывал жить в Иркутске слишком долго, — иначе зачем ему было возводить барьер из латинских букв между собой и давно знавшими его иркутянами?.. Косвенным свидетельством намерения Копылова в скором времени отбыть из Иркутска может служить и то, что он, несмотря на расположение к нему иркутян и на свою любовь к искусству, не принимал никакого участия в работе Иркутского художественного общества, организовавшегося у него на глазах в 1910 году. Однако- уехать назад в Европу Копылову не удалось. Через шесть лет, в 1916 году, Копылов организовал свою персональную выставку в Иркутске, намереваясь потом показать ее в других городах Сибири. Но в Иркутске такого рода сюрпризы не могли поразить публику. Выставку Копылова публика посещала так же умеренно, как и всякую другую. Доход от продажи билетов лишь уравновесил расход на устройство выставки, аренду помещения и пр. Показать картины в других городах Сибири Копылов не мог, не имея средств ни на пересылку картин, ни на оборудование выставки. . Художнику не оставалось ничего иного, как только отступить. Неудача так удручила его, что с того времени и до самой своей смерти он никогда никому не показывал своих картин и рисунков. Говорят, у него в доме долго висел этюд, сделанный в Париже, и будто бы этот этюд на всех, кто его видел, производил очень сильное впечатление, но Копылов уничтожил и его, так что впоследствии уже никто не имел ясного представления о силе дарования художника. 1 Архив Академии художеств в Ленинграде. Опись 8, 1932 г., д. 45.