Сибирские огни, 1973, №7

У книжной полни Мухтар Ауэзов в воспоминаниях современ­ ников. Алма-Ата, изд. «Жазуши», 1972. Более двенадцати лет прошло с того траурного дня, когда, заснув под наркозом на операционном столе, уже больше не проснулся Мухтар Омарханович Ауэзов — один из замечательных художников многонациональной советской литературы. Но жизнь большого писателя не прерывается его физической смертью. За эти годы в Алма-Ате вышел двенадцатитомник М. Ауэ- зова на казахском языке, его исследования; ныне в Москве готовится издание его собрания сочинений. В прошлом же году в столице Казахстана вышел большой сборник «Мухтар Ауэзов в воспоминаниях современников». Подготовленный сотрудниками носящего имя писателя Института литературы и искусства Академии наук Казахской ССР , этот сборник, несмотря на некоторые недостатки— о них мне придется сказать ниже,— представляет большой интерес для любого читателя, знакомого с романом-эпопеей « П уть Абая», воссоздает, пусть не во всем полный, но выразительный портрет человека редкостного таланта и масштаба. Один из авторов сборника, ныне тоже уже покойный, казахский писатель Габдол Сла- нов нашел, говоря о своем старшем товарище, очень яркий образ. Если смотреть с улиц Алма-Аты, пишет он, то белая гряда хребта Заилийского Алатау кажется почти ровной, одинаково высокой. Но если отъехать от города подальше в степь, то становится ясно, насколько возвышается над соседними вершинами Талгарский пик. У смерти есть горькое право определять величину сделанного человеком. Николай Тихонов пишет: «Ауэзов... поставил себя после окончания огромного труда своей жизни в первые ряды выдающихся мастеров мировой литературы». Николай Погодин: «Для Казахстана Ауэзов — второй Абай, для нас — восточный Шолохов с его классическим открытием громадной народной жизни, почти неведомой миру до этих писателей». Ираклий Андроников: «Он — явление, он — великий символ нашей жизни, человек-легенда, мудрец нового времени, истинный поэт и человек... В нашей литерату­ ре он — один из немногих — был мерилом, вехой, огнем, по которому можно соизмерять собственное движение». Чингиз Айтматов: «Мне кажется, на формирование современной среднеазиатской художественной мысли и всей духовной жизни наших соседствующих народов Ауэзов оказал такое же влияние, как в свое время Пушкин на развитие русской культуры». В последних выступлениях Мухтара Ауэ- зова лейтмотивом проходит автобиографический образ-симнол человека, в течение одной жизни прошедшего через несколько эпох, обычно длящихся веками и тысячелетиями,— от феодализма, еще сохранившего пережитки патриархально-родового строя, до общества, строящего коммунизм. Пройти этот огромный путь с эйнштейновским уплотнением времени писателю и его народу дала возможность Октябрьская революция и советская действительность. Однако ведь не случайно именно Мухтар Ауэзов стал в глазах мира и особенно в глазах народов пробудившегося Востока ярчайшим примером стремительности этого пути. Министр культуры КазССР М. Базарбаев очень уместно цитирует в своей статье строки Николая Асеева: Уголь приближается к алмазу Не одну, а много сотен лет. Так народом медленно, не сразу Выдается на-гора поэт. Мухтару Омархановичу Ауэзову и было суждено стать тем поэтом, которого «выдал на-гора» его народ в результате длительного своего духовного развития и могучих сдвигов в своем социальном бытии, рожденных Октябрем. Своим «Путем Абая» М. Ауэзов совершил два художнических подвига. Он глубоко, полно, поэтически проникновенно раскрыл перед миром характер своего народа, его своеобразие и место среди других народов. Об этом хорошо сказал Константин Федин: «Полноту представлений о нации нам дает искусство писателя... В молодости я живал в степях Казахстана и немало видел тогдашних кочевнпков-казахов, но только Мухтар Ауэзов сделал насыщенным мое знание казахского народа своим «Абаем», и близкие мне степи с их ветрами и арома