Сибирские огни, 1973, №7

Но жизнь на Передовой медленно, но верно брала свое. Подрулил ГАЗ-63. В кузове были четвероногие новоселы, два месячных поросенка. Один еле держался на ногах, другой лежал, выдавая при вдохе мелкую дрожь. И тут откуда ни возьмись появилась целая орава ребятишек. Они вскакивали на колеса, чтобы получше рассмотреть этих переселенцев. Какой-то малыш просил, чтобы его подсадили. И он не зря так старался, ведь поросята эти были совсем необычные — первые на Передовой. И вот те самые брусчатые дома, о которых приходилось только мечтать невыспав- шейся поварихе. Они хоть и не блещут изощренной архитектурой, но зато снабжены горячей водой, ваннами, электричеством, и не «до двенадцати», как в былые времена, а круглые сутки. Нас встречают те, для кого брусчатки стали постоянным домом,— дорожники. Загорелые девчата-тувинки в спортивных брюках — выпускницы Красноярского техникума. Тут же разговор заходит о беспокойных путейских буднях, о том, как по утрам приходится спешить на Главный Саянский выручать из-под снега колонну автомашин: «Иной раз так засыплет — не видно, где они». Да. Здесь не сеют, не жнут, но, как хлебороб во время уборки, никогда не знают, что такое работать смену. И страда эта здесь продолжается почти круглый год. Здесь, бывает, и жалуются, но, прощаясь, как-то буднично и просто говорят: «Мы постараемся, мы не подведем...» Светило солнце, над главным хребтом не было ни облачка. Со скоростью ветра мы мчались все выше в горы по ровной серой ленте асфальта. Вот и граница растительности, покрытые там и тут сугробами покатые склоны Главного Саянского. Нет, не нужно памятных таблиц. Тот, кому надо, разглядит следы трассы. Разглядит и вспомнит. Вспомнит и водитель Валентин Борисович Петров, который по этой разбитой времянке возил цемент на строительство мостов. По странному совпадению Главный перевал на трассе означен сотым километром. Мы останавливаемся у дорожного столба и решаем передохнуть. Настоящий строитель не может не быть мечтателем. Переносить тяготы кочевой жизни, отдавать столько сил штурму горных потоков и перевалов и не думать о том, во имя чего это делается,— просто не в природе человека. Поэтому в ту прошлую поездку, когда еще не добрались до главного перевала, столько строителей рассказывало мне о том, какой современной будет эта дорога. Кто-то, помню, сказал, что два двадцатипятитонных самосвала свободно разойдутся. — Два «Москвича» — те свободно разойдутся — это точно...— сказал с иронией Валентин Борисович. И мы стали считать, насколько увеличилась бы скорость машины, будь дорога метра на два пошире, насколько быстрее она приходила бы в Абазу и возвращалась обратно. А потом переводили это в тонны дополнительного груза. И получалось, что тем же падком можно было бы перевозить его в полтора раза больше. А парка в Ак- Довураке, между прочим, и не хватало. И вот против тех, кого только что вспоминали с похвалой, против авторов проекта, стало зреть раздражение. Что же они думали? Ведь п пятнадцать, и двадцать лет тому назад вполне было ясно, что грузовые автомашины неудержимо увеличиваются и по грузоподъемности и по габаритам. — С прицепами разъезжаться особенно трудно, а ведь асбест, цемент, бензин возим с прицепами... И оказалось, что шоферы работают в основном «на нежности», т. е. на тормозах. — А к тому же и дорога еще не освоена! На Передовой любовались бензоколонкой... А ведь экснлуатировать-то ее некому: Неф- теснаб принимать не хочет: далеко, говорит. Но мой собеседник, в отличие от некоторых его коллег, беды эти на дорожников не сваливал. Им самим туго приходится. Техника, как оказалось, у них старая, да и той лишь некоторая часть от потребности. Жалуются они и на то, что поясной коэффициент к зарплате на Передовой, на высоте за полторы тысячи метров, ниже, чем внизу, в Тува-Асбесте. Слушаю я все это и думаю о том, что, видимо, никакие, самые лучшие планы не в состоянии предусмотреть всех тех сложностей, из которых и складывается то, что называют эксплуатацией. Валентин Борисович, видно, ощущает критическое направление моих мыслей и, чтобы отвлечь от них, показывает на воткнутый в придорожную насыпь сук, скупо увешанный разноцветными лоскутами, дань старинному обычаю тувинцев задабривать хозяина гор. А над ним — взметнулась высоко над перевалом опора линии электропередач, по которой идет электрический ток с Назаровской ГРЭС в Туву. И Валентин Борисович рассуждает вслух о том, что раз уж еще одна дорога связала Туву с Хакасией, с Красноярским краем, с Сибирью — чего проще было вдоль нее и поставить ЛЭП , закольцевать с единой Сибирской энергосистемой и Тува- Асбест, и Тува-Кобальт, и город Кызыл, и районы республики. Теперь моторы Красноярска, Абакана и Тувы работают в едином ритме. В каждом деле — свой перевал. Когда он пройден — остаются мелочи, потом всегда легче. ♦