Сибирские огни, 1973, №7

Хопров и Кононов, сделали первую заявку на разработку урянхайского асбеста. Казалось, все пойдет как по маслу. Недаром же беглецы-крепостные задолго до открытия асбеста чудом проникли за Саяны, накрепко тут осели. Страсти разгорались, и вот заявку перекупил польский предприниматель Синицкий. Купил он и факторию купца Сафьянова, желая стать полным хозяином верховьев Хемчика. Но на этом и остановился. Камень крепко держал в объятиях зеленовато-пепельные жилы, а до ближайшей железнодорожной станции было полторы тысячи верст. Лишь через двадцать лет сюда доставили первого инженера из франкобельгийского синдиката. Потеснили местное население, но толку не вышло: «Телушка за морем — полушка, да рубь перевоз!» — посмеивались русские старожилы. По-настоящему за асбест взялись, когда Тува стала советской. Геологи определили запасы в 12 миллионов тонн. По содержанию самого ценного длинноволокнистого асбеста Ак-Довурак оказался первым в стране. Есть здесь и хризотил-асбест, из волокон которого диаметром всего 0,2 миллиметра можно изготавливать фильтры, отсеивающие даже микробы. — Как вы думаете: по асфальту идем или по бетону? Этот хитрый вопрос застал меня врасплох. Под ногами была сероватая поверхность, не новая, не блестевшая глянцем, но выдерживавшая ежеминутную езду тридцатитонных БелАЗов. Асфальт под палящим солнцем такого не вынес бы. — По бетону...— сказал я. И ошибся. Отходы производства, асбестовую крошку, полили отработанным машинным маслом. И она стала монолитом крепче асфальта. Потом в музее комбината мне показали один из десятков образцов продукции, исходным сырьем которой является горное волокно,— асбестовый шнур. Он в полтора раза прочнёе стальной проволоки того же сечения. Такой делается из самых высоких текстильных сортов горного льна, превосходящих по качеству знаменитые канадские. Ими-то и славен Ак-Довурак. И если он дает пока лишь пять процентов союзного выпуска асбеста, то удельный вес его по текстильным сортам значительно выше — четвертая часть. А раз Советский Союз выходит по асбесту на первое место в мире — на этом основании можно судить и о мировом значении тувинского комбината в ближайшей перспективе. Мы шли по технологической нитке, то опускаясь глубоко под землю и не выходя на улицу, попадали из одного здания в другое, то подымаясь вдоль транспортерной ленты на самую вершину одной из этих железобетонных этажерок. А рядом росли еще более высокие, чтобы покрывать дефицит этого огнестойкого материала. Между прочим, тут не ждали, когда тажники дадут новые мощности: ежего; на тех же площадях на две тысячи т! наращивали выпуск. Сами реконструиро ли, переделывали заново большую ч* оборудования. Но никто не пытался п подносить это как сенсацию. Скорее нао рот:— Грохота-то были выполнены по| стеме Петра Первого... Оставалось тол переделывать... Позади оглушающий стук дробилок, дение моторов. Отряхнув серо-зелен пыль, мы с Леонидом Борисовичем уе] няемся в его тихой рабочей комнате. Я вглядываюсь в жестко загоревшее цо заместителя главного инженера и им| но в эту минуту неожиданно ясно восн навливаю в памяти, каким он был девн лет назад: по-спортивному легким, поч дорному веселым, в пропыленном беро лихо надетом набекрень. Годы прошли, и в этом чуть потяжелевшем, неспешк на слова человеке что-то осталось от и Лени... Десяток лет на асбесте — что-то да з! чит. Как-то его жена Валя вспомина.] как зимою термометр у дочкиной крова! изо дня в день показывал плюс три. И чего нельзя было добиться. Но Валя к пела... пока ей за отопление не предъявн сполна счет. — У меня хватает смелости ругатьса начальником, защищая товарища по ра те. А как пошла за себя просить — не держала, расплакалась... — рассказы! ла она. Но все это — позади. Приехав в Ак-Д вурак, я увидел другой поселок. Меня ступили, может быть, не оригинальные пят этажные кирпичные дома, но они были п лежно раскрашены в разные цвета. А торце одного из них была даже фигура I кого-то современного богатыря. А где же те деревянные строения, в I торых теснились первые асбестовцы? Я у! дел ТЭЦ и тут только сориентировал! старый поселок остался там, внизу. И Леонид Борисович с женой и доч» остался там же, в старом трехквартирш доме. Я спрашиваю, не думают ли старожи; Тува-Асбеста уезжать отсюда. Вместо он та он говорит, что дочка уже в пятом кла се, и в музыкальной школе — тоже в пято Она — отличница... А что еще нужно? Я задаю своему старому знакомому нальный вопрос: •— Что особенно памятно за эти дев« лет? Он молчит. — Может быть, пуск первой очереди? подсказываю я. — Пуски не всегда самое памятное,' говорит он неожиданно.— Они лишь под* дят итог тому, что упрямо делалось год ми. Видно, моя подсказка задела его' живое.