Сибирские огни, 1973, №7

тым орнаментом. А из новой — четыре кровати с панцирными сетками, швейная машинка. Стол, не низкий старинный, а высокий. И тут-то замечаю, что только мы с Валерием и сидим по-турецки, а хозяева — на табуретках, так, оказывается, им все же удобнее. — Пасти — это тоже искусство,— говорит чабан убежденно. Надо искать новые пастбища, вовремя менять направление движения отары. Иначе «прошла одна овечка — другой не досталось травки». Обязательства Чергалана — четыре килограмма шерсти с овцы, сто пятнадцать ягнят — от ста маток. К таким цифрам излишне что-либо добавлять. Но Чергалан дает знак Валерию, что микрофон убирать рано. Русским он владеет неплохо, а вот сейчас сосредоточивается на какой-то мысли, которая, видно, не дает ему покоя,— немного путается, повторяется: — Щас это хорошо стало что-то... Каждый год хорошо стало что-то... — И он говорит о том, что нужно не только поработать, но и дома отдохнуть... Съездить в школу, посмотреть, как дети учатся. — Как это — домой? А юрта — разве не дом?— Юрта — не дом,— возражает он спокойно и убежденно.— Дом там, в Балгазы- не, колхоз построил. Много домов... А как же иначе... Ребятам учиться нужно... Школу и клуб за собой не увезешь. Да и сам пасу, три дня, потом сменщик приезжает, Утук Палера... Тут-то я и обнаруживаю то, что сначала не замечал: жены Чергалана в юрте нет. Конечно же, она дома, с самым маленьким, грудным... А ребятишки постарше... они в гостях у отца: в школе-то каникулы. Мальчишки держатся отдельной стайкой: они помощники чабана. Девчонки — отдельной: они хозяйки юрты. — Приезжаю домой — иду в клуб кино смотреть... Я слушаю Чергалана и начинаю по-новому глядеть на него. Отец одиннадцати детей, он выглядит еще молодым человеком. Невысок, худощав, и, может быть, потому вполне современный пиджак сидит на нем несколько мешковато. Он хорошо владеет русским, много выписывает газет, журналов. Может быть, потому он так нетороплив, рассудителен, уверен в себе, что дела идут хорошо не только на пастбище, но и дома. И дом этот на одном месте, на крепком фундаменте. Никифор Петрович, успевший прийти в себя после погони, мне тут же доверительно сообщает: как перешли на сменную пастьбу — дети лучше учиться стали. А ведь бывало раньше: мать с отцом круглый год кочуют — и дети на тройки еле тянут. А то, бывало, и сбегут из школы-интерната на пастушью стоянку. — Обслужить по всем статьям одного чабана,-—продолжал Никифор Петрович,— это еще мало значит. Ведь было же: деп его в школе-интернате на полном колхоз ном содержании — а все равно от рук от бивались. Жены чабанов будто и не рабо тали, а были по горло заняты. Теперь и де ти успевают, и жена находит в поселке ра боту. Не все с охотой переходили на смен ную пастьбу— помогли для личного СКО сено запасти, дров... Вся организация жи вотноводческого хозяйства четче стала, на стриг с 2,8 килограммов дошел до трех половиною, идет к четырем... Никифор Петрович помолчал и добавил: — Только не думайте, что это так легко, перевести всех на двухсменку. — А что легко дается? — возразил я ему Но он не стал спорить. Потом, заходя в райкомы партии, в рай онные управления сельского хозяйства, расспрашивал о двухсменке. И понял, чт Никифор Петрович сделал совсем не слу чайную оговорку'. ...Тэли — самый западный из районны центров Тувы, небольшой поселок в пред горьях Бай-Тайги. Зеленые склоны венча ются снежными вершинами, а где-то там з ними— дорогой моему сердцу Чулышман Секретарь райкома Орус-оол на вопро о двухсменке не отвечает односложно. Здесь места не те, что под Балгазыном. Та все стада под рукой: «Куда ни пошел - рядом звенит»... А тут в округе на двест километров горы да камни, а людей — все го ничего. К иному пастбищу не один ден приходится над пропастью карабкаться. Ле том до стоянки пробираешься по полутор суток. А зимой иной раз и за неделю пробьешься. Вот и думай, какой должна смена быть. Во всяком случае не трехднев ной. Нам бы в качестве транспорта — вез деход или танкетку... Я гляжу в окно райкома партии, и пок рытые вечными снегами зубья Бай-Тайя начинают казаться мне еще более крутым и неприступными. Может быть, выход в другом? Я расска зываю, как там, за хребтом, в Улаганско районе Горно-Алтайской автономной о ласти, в таких же вот горах, на десято стоянок в радиусе двадцати километро строят Дом животновода с кинозалом, магазином, парикмахерской, с баней... — Но не со школой...— возражав! Орус-оол.— Да и встречи со всем этим сер висом два раза в месяц — сегодня слиш ком мало... Пора оседать основательно... И секретарь райкома рассказывает о том, что в колхозе Муриахчи на зимних стоян ках сменили юрты на дома, что двухквар тирные дома строятся на центральны! усадьбах других колхозов. Так постепен но закладывается фундамент перехода н сменную работу. Табунщики и часть пасту хов на двухсменку уже перешли. Чабаны- не спешат. И он повторил уже знакомую фразу: — Не так-то это легко.