Сибирские огни, 1973, №7

В газетах, полученных в те дни, было опубликовано сообщение американской «Вашингтон пост»: «Планы опустошительных налетов на Северный Вьетнам, включая бомбардировку и минирование гавани Хайфон, сохраняют свою актуальность на случай, если потребуется привести их в действие». Ровно через год американцы привели их в действие. На Хайфон обрушился смерч бомб и ракет. На этот раз они рвались и в порту. На экранах телевизоров в Японии мы видели «Симферополь», застилаемый клубами черного дыма, пробоины в переборках кают «Селемджи», «Самуила Маршака», «Бориса Лавренева». Потом было сообщение о минировании подходов ко всем северовьетнамским портам. Десятки моряков на продолжительное время оказались отрезанными от Родины, от семей. Да, нам есть что и кого помнить в Хайфоне... О песне и службе морской Ворвался в эфир Владивосток: передача для моряков. Нас не упоминают, к нам, экипажу «Бердска», не обращаются, но все вслушиваются в знакомые названия судов, в знакомые фамилии, в детские и женские голоса. Музыкальный привет, начинающийся со слов «Как провожают пароходы», неожиданно вызывает, раздраженный, бурный спор. — Поплавали бы с наше, не писали бы такую чушь! — запальчиво кричит кто-то. Спор погас так же быстро, как и вспыхнул. Все понятно: просто тяжело даются последние дни даже самым закаленным и выдержанным. А все-таки как провожают пароходы? Конечно, совсем не так, как поезда. Но и не так, как поется в песне,— ее слова верны только для пассажирских судов. А мы уходим от грузовых причалов, а то и с рейда, без всякого расписания, в любое время суток. Разве могут провожающие стоять у берега неведомо сколько времени, даже если' пропустят на причал... Казалось бы, жаловаться грех — столько модных песенок о моряках и моряцкой судьбе гремит в передачах радио, на танцплощадках, в ресторанах. Да только в том-то и беда, что они модные — это, значит, песни-однодневки, которые сегодня взахлеб поют, а завтра забудут. Хорошая песня не подвержена ветру моды. И причина — глубокое чувство, которое одинаково волнует людей сегодня, как волновало много лет назад и будет волновать еще не одно поколение. Возьмите, к примеру, «Вечер на рейде» Со- ловьева-Седого. Написанную в годы войны ее и по сей день поют моряки. «Я вам не скажу за всю Одессу», как пелось когда-то, но большинство моряков, с которыми пришлось говорить на эту тему, убеждены, что так называемые «морские песни» пишут, как правило, люди, чье знакомство с морем ограничивается прогулкой на пассажирском теплоходе вдоль курортного побережья. Иначе чем объяснить появление такой глупейшей песни, в которой назойливо просят прощения у капитана за то, что «у каждого свой талисман»? Впрочем, морская псевдоромантика порой приводит к результатам похуже. Как- то в молодежной газете появилась заметка о том, что в эфире в традиционные минуты молчания, отведенные для прослушивания сигналов бедствия, прозвучал голос: «Я люблю тебя, Мария!» И тотчас на газетных страницах раздались ахи, охи, умиленные восклицания о силе любви, перед которой ничто любые инструкции и запреты. Трезвый голос специалиста по связи, которому тоже дали выступить, потонул в хоре упреков в черствости, непонимании тонкостей человеческих отношений и чувств и т. п. А по радио зазвучала, да и по сей день звучит, песенка со словами: «Значит, гибнет любовь, если в эти минуты молчания вышел в эфир человек». Ну, прежде всего, о минутах радиомолчания. Моряки знают им цену. И не только в отведенное расписанием время. В один из диких зимних штормов в Тихом океане сквозь ералаш в эфире (его не трудно представить, если переговариваются одновременно десятки судов промысловой экспедиции) еле слышно прорвался голос: «Аварийная...