Сибирские огни, 1973, №7

ный день или в непогоду несутся над океаном печальные длинные гудки, и медленно приспускаются флаги... Мы помним и никогда не забудем моряков, до последних минут жизни верно служивших Родине. В Х а й ф о н е Идем вдоль берега Вьетнама. Отличная погода. Хорошо просматриваются зеленоватые контуры высоких гор, кое-где помеченных желтыми пятнами осыпей. Над горами недвижно застыли крутобокие облака. Тихий, мирный, ласковый день. И трудно, почти невозможно представить, что где-то там, за этими горами, под синим небом и неподвижными облаками ухают взрывы, с треском рвут воздух пулеметные очереди, и люди бегут, спасаясь от свистящих осколков, рева моторов над головой, бушующего пламени... Впрочем, реальность скоро напоминает о себе. Меня рызывают на мостик. Бегу, прихватив по привычке фотоаппарат. Капитан протягивает бинокль: — Корабли... Да, чуть левее курса впереди корабли. По характерному силуэту — несуразной, на первый взгляд, башне-надстройке, смещенной к самому краю палубы, высокому корпус у— узнаю авианосец. Американцы... За семнадцатой параллелью, разделяющей Вьетнам, всего в 10—12 часах хорошего хода от Хайфона. Громада авианосца растет на глазах, проплывает мимо. На палубе ряды самолетов, фигурки людей. Бинокль помогает прочесть название: «Рэнджер». Старый знакомый! Встречались в январе 1968 года в Японском море, куда он влез в составе спешно созданного американцами соединения, брошенного к берегам КНДР, когда попался их корабль-шпион «Пуэбло». Матрос докладывает: — Впереди слева корабли! И снова растет из моря уродливый силуэт авианосца. Еще один знакомый, часто бывающий на Тихом океане,— «Китти Хок». Два крупных ударных авианосца сразу, с экипажами но шесть с половиной тысяч человек, плавучие аэродромы, несущие по 60—80 самолетов каждый! С «Китти Хок» взлетает двухмоторный самолет, прикрытый сверху щитом-антенной мощной радиолокационной станции. С ревом проносится справа от нас, слева, потом заходит с кормы наискось. И все это на высоте 80—100 метров. Не довольствуясь увиденным, вызывает эсминец. Тот полным ходом догоняет нас, с четверть часа идет совсем рядом. Причина нервозности объясняется быстро. Авианосцы, оставшиеся у нас за кормой, разворачиваются против ветра. В бинокль хорошо видно, как с их палуб срываются в небо серебряные капли — самолеты. Они скрываются в направлении зеленых гор, крутобоких облаков... Читателю ясно, что все это было до 28 января 1973 года — первого дня мира во Вьетнаме. Но •— было! ...Хайфон залит солнцем. Те, кто впервые попал в этот город, рассматривают невысокие— в два, от силы в три этажа — дома, в которых двери из комнат открываются прямо на улицу; красные огоньки цветов на олеандрах; жесткие веера пальм с зелеными пушечными ядрами орехов. Наш автобус почти непрерывно сигналит, осторожно раздвигая поток велосипедистов. Хайфон — единственный крупный, по-современному оборудованный порт ДРВ . Американцы попытались сделать его изолированным от страны островом, мертвым портом. Налеты производились днем и ночью, бомбы сыпались тысячами. Только ракет с американских самолетов было выпущено былее трех тысяч. Город горел, в грохоте взрывов обналивались дома, гибли мирные люди, ветер гнал по улицам срезанные осколками листья н листки школьных тетрадей, покрытые детскими каракулями.