Сибирские огни, 1973, №7

прикрытые сверху тонким покрывалом облаков. Физически ощущаешь, что это край огромного материка. Для нас это место - не просто очередной географический пункт. Здесь повернем на восток, ночью пройдем мыс Игольный и утром будем уже в Индийском океане. А там курс норд-ост. Считай, половину пути прошли. _ Стоя на крыле мостика, Вячеслав долго всматривается в очертания мыса Доброй Надежды Можно годами бороздить моря и океаны, а этот легендарный мыс так и не увидеть. Романтика? А почему бы и нет? Ведь во всякой профессии есть свои поворотные точки и отметки, которых хочется достичь каждому, влюбленному в свое дело. Судя по всему, мореход из этого сибиряка выйдет отменный, особенно если он попадет в руки к хорошему капитану. Чувствуется, что уже сейчас Вячеслав подражает какому-то, ему одному известному, идеалу моряка и что этот идеал ему помогли создать хорошие, умные люди. Недаром он так часто вспоминает рижскую «мореходку», давшую ему основы морской культуры. Невольно сравниваю Вячеслава с третьим помощником (простите, теперь уже вторым: и его пришлось передвинуть вверх). Тоже сибиряк, тоже до училища море знал только по книгам и фильмам. Как-то, обидевшись на замечание по поводу небрежности в одежде, он сказал: «Я прирожденный моряк!» Не сомневаюсь, что он убежден в этом, потому что в выборе профессии после школы у него колебаний не было. Но как часто стремление к профессии, вызванное довольно поверхностным представлением о ней, мы принимаем за любовь к делу, за свое призвание. Безусловно, со вчерашнего курсанта никто не требует опыта и навыков, приходящих только с годами. Но о какой любви к профессии может идти речь, если человек не делает над собой ни малейших усилий, не совершенствуется, если он способен заявить: «Уйду самовольно, если замену не пришлют, меня невеста ждет!» Это уже в первом своем длительном плавании, а ведь из них, часто неожиданных рейсов, и состоит в основном работа моряка. Что же будет дальше, когда невеста перейдет в новое качество и заявит, как это часто бывает у молодых жен: «Или море, или я?» Кто-то метко сравнил профессию с женщиной-, можно сколько угодно говорить о вы- боре па всю жизнь, но равнодушие выдает себя рано или поздно. А равнодушия не прощают ни люди, ни дела. Я сознательно пишу о любви к профессии, а не к морю вообще. М0ре _ это среда, точнее, важная составная часть среды, определяющей образ жизни, которую ведет моряк. И точно так же, как разные люди, прожившие десятки лет в одном городе, видят н знают его по-разному, так и моряки смотрят на море неодинаковыми глазами. Для одного это нудное, пустынное пространство, которое надо скорей пересечь, чтобы вкусить береговых удовольствий, для другого море — это и чистота, сила, акварельная прозрачность закатных красок юга, и свинцовая тяжесть волны Охотского моря, стремительные росчерки-трассы летающих рыб, веером вылетающих из-под борта где-то в Атлантике, и медленное колыхание медуз в зеленоватой глубине Амурского залива. Иногда говорят, что море однообразно... Можно, конечно, возразить словами поэта: «Этот подвижный образ неподвижной вечности» не бывает одинаковым. Но дело не в изменчивости моря. Я думаю, совершенно искренне обидится хлебороб, если ему сказать о «скучном однообразии» поля, которому он отдал годы. Ведь не только сменой внешнего вида ко природному циклу знакомо оно ему, но и теми изменениями, которые появляются в результате труда человека па земле. Поэтому и замечает хлебороб разнообразие там, где случайный прохожий видит лишь поле вообще. Так и с морем. Если человек все силы, всю душу отдает любимому делу, то он будет любить и образ жизни, связанный с этим делом, и ту среду, в которой протекает его работа. Так что, на мой взгляд, моряки любят не море (его можно искренне любить и со стороны), а свою работу, свой образ жизни. Хотя внешне все это может быть уложено в емкое выражение «люблю море». Нет ни одной профессии, предоставляющей человеку работу постоянно празд