Сибирские огни, 1973, №7

стало появляться в отношениях между людьми. Совместный напряженный труд, когда работу не поделишь кому больше, кому меньше,— всем достается сверх головы, когда малейшее отлынивание одного немедленно и жестко сказывается на других, когда не вовремя подвыпивший человек становится не просто досадной помехой, а обузой, ибо отнимает у товарищей часы отдыха,— все это заставило людей смелее говорить друг другу правду в глаза, критически оценивать поведение каждого в коллективе, что раньше предпочитали оставлять на долю начальства. И все-таки это было только начало. Для создания хорошего коллектива предстояло еще многое сделать. Это отчетливо понимали коммунисты. Понимали — и делали что надо, не отказываясь и от «хирургии». Все-таки списали с танкера неудавшегося старпома, вместо него пришел к нам из Грузинского пароходства Михаил Павлович Искандарашвнли — опытный, три десятка лет отдавший морю специалист, коммунист. Да вот не повезло ему: навалилась болезнь, свела на чужой берег в самом начале долгого перехода через три океана. Начальник рации сам ушел: почувствовал, что, как говорят, не климат ему на судне. А донкермана после памятного разговора ни разу не видели пьяным. И электрику Семену Федоровичу — кстати, его имя занесено на судовую Доску почета — не пришлось больше заменять повара. Океанская купель По судовой трансляции разнеслось: «Всем свободным от вахт и работ собраться на политинформацию. «Чертям» оставаться при исполнении служебных обязанностей!» Все верно: готовимся к переходу экватора, значит будет традиционный праздник Нептуна. В подшкиперской, помимо официально назначенных «чертей», собралась куча добровольцев, рьяно мастерящих приличествующие случаю костюмы. Размочаливают манильский трос, готовят «юбки», красят «рога», примеряют вырезанные из фольги «короны». Переживаний накануне праздника много. Дело в том, что решено «крещение» в морской воде сделать по всем правилам: бросать «нехристей» за борт, в океан. Обычно на судах устраивается небольшой временный бассейн, куда и окунают нсех, кого положено. У нас же места для такого бассейна нет, да и борт проходит низко над водой —• можно бросать. Первыми забеспокоились женщины: три из четырех не умеют плавать. — И что это такое выдумали, никто так не делает, а тут — на тебе, за борт... — Товарищ помполит, скажите «чертям», чтобы меня не бросали,— обращается ко мне судовой медик, полная, крупная женщина в летах.— Я же плавать не умею, и вообще у меня в воде дух захватывает. — Ничего не могу сделать, я над ними в этот день не властен. — Товарищ капитан,— изменяет она адрес жалобы.— Ну что же это такое, а вдруг не вытянут из воды? Скажите им, пусть обольют водой из шланга или бочку соорудят. — Да пет, самому придется от чертей откупаться, уж тут они полные хозяева. Единственное, что, как капитан, могу обещать твердо, это остановить судно, подождать, пока вас бросят. Ну, а уж если вас обратно не выбросит, дадим три длинных-длин- ных гудка н... пойдем самым малым ходом. Да,— заключает капитан, три длинных- Длинных дадим, это точно. — А что делать? —- включается в разговор электромеханик, назначенный быть ¡«чертом».— Нас двадцать девять, и если после экватора останется двадцать пять — ¡Двадцать шесть, то это хорошо, как говорят, нормальный процент потерь. Океан же [все-таки... — Как двадцать пять — двадцать шесть? А остальные? — волнуется медик, а к8 8 Сибирские огни № 7.