Сибирские огни, 1973, №7

лист — допустил перелив мазута в бухту во время выгрузки, как член экипажа — вернулся из увольнения пьяный и устроил скандал, и просто как честный человек — передачу краски видели, доказывать ничего не будем, но выводы для себя сделаем. Через полчаса он снова пришел ко мне, теперь уже сам, без вызова: — Не могу я так работать. Выходит, за мной теперь следить будут... Поговорили на тему о доверии. Долго говорили.., Следующий случай произошел, когда уходили из Херсона. Только прошли канал, капитан пригласил к себе старших командиров. — Вызовите повара и электромеханика. Приходят. Повар — нетрезвый, небритый, с красными глазами, сложил руки па голом животе, выглядывающем из-под застегнутой всего на две пуговицы рубахи. — Застегнитесь, вы у капитана в каюте. — Пуговица отлетела, купить новую времени нет. Пауза. — Докладывайте, Николай Григорьевич. Все просто. В машине раздались тревожные звонки: где-то в сети были неполадки, вот-вот что-то перегорит или загорится. Электромеханик быстро проверил все линии и кинулся на камбуз. Там плиты и духовка раскалены докрасна, температура в помещении под семьдесят градусов. Повар спит тяжким сном в своей каюте. Пока Николай Григорьевич докладывал, повар вступил в пререкания. — Вам слова еще не давали,— остановил его капитан. — А мне и не нужно разрешения... Давайте расчет, могу уйти! — Снять с работы,— приказал капитан.— Скажите электрику, пусть готовит сегодня ужин. У старпома — тогда был еще не Искандарашвили, а другой — недовольное лицо. Но он молчит. Все вышли из каюты капитана. Через несколько минут ко мне вбегает электрик: — Не буду готовить ужин! — Почему? — Пусть повар готовит, а не то пусть все голодные сидят. — Подождите, Семен Федорович, объясните-ка, что все это значит? Электрик рассказывает: — Я сижу в курилке, пришел повар, следом старпом, говорит, чтобы я шел ужин готовить, а повар ехидно: «Он согласится!» А другие говорят, чтобы я не шел на поводу у командиров. А мне с ребятами жить, кому охота врагов иметь... — Так кто же прав, Семен Федорович, капитан, который вынужден был снять повара и теперь заботится о том, чтобы люди после работы не остались голодными, или те, кто считает, что надо любой ценой что-то «доказать» командирам? — Капитан, конечно, прав, но... Вот тебе и «но»! У человека не хватает смелости отстаивать свою позицию, хотя он и сознает правоту капитана! И эту смелость надо воспитывать тоже. Так же, как необходимо переубеждать тех, кто неправильно понимает принципы корабельного товарищества. Ужин Семен Федорович приготовил. Объяснил это так. — В конце концов наказывать всех из-за одного охламона не дело. Идти у него на поводу — значит самому опускаться до его уровня. Не поймут меня сразу, поймут потом... Хорошо, трезво объяснил. Потом был отход из Туапсе. На этот раз «героем» оказался старпом. Пришел с берега навеселе, уснул с сигаретой в руке, в каюте затлелись тряпки и бумага, хорошо, что вовремя заметили. Положение дикое. Старпом, «главный пожарник», то есть организатор всей противопожарной службы на судне, второе лицо после капитана, сам оказался в роли поджигателя Весь предыдущий месяц я не раз слышал от него полушутливое: «Хватит, хватит плавать, пора на свиноферму уходить!» И порой хотелось посоветовать ему