Сибирские огни, 1973, №7

__ Кроме Стрекозы Сапогов мог получить указание из Москвы от неизвестного нам человека, о чем мы действительно не знаем. Но, думаю, об этом он расскажет на допросах. — Значит, ты, Семен Иванович, настаиваешь на аресте Сапогова? — Он нам сейчас просто нужен. __ Тогда садись и оформляй документы на его арест. А наблюдение за будкой и квартирой стрелочника пока снимать не будем. Мало ли кто им поинтересуется... С санкции прокурора области разысканный государственный преступник Сапегин- Сапогов был задержан в кабинете начальника станции Синегорска, куда его пригласили по просьбе чекистов. О преступлениях в немецких лагерях Сапогов вспоминал неохотно, ссылаясь на худую память. Но под давлением фактов, уличающих карателя в садизме и жестокости по отношению к своим соотечественникам, он вынужден был рассказать обо всем, что натворил в годы оккупации в Бобринце и в лагере Гравинкель, в районе города Ордруфа. Однако факт вербовки его американским капитаном Гарри Уайтом в 1946 году в Ордруфе упорно скрывал. Агент «500» не думал, что советская контрразведка знает и об этом. Пришлось ему рассказывать и о самом страшном, что до сих пор стояло перед глазами предателя. — Кто поручил тебе глумление над покойным летчиком? — спросил Зацепин. — Имя его не знаю,— сознался Сапогов,— но он послан был ко мне американцем Уайтом и пароль знал. Высокий, лет тридцати пяти мужчина, по-русски говорит плохо, с акцентом. Глаза зеленые, навыкат, злой, нахальный. Объяснил, что на днях будет похоронен капитан Сорокин. Надо в первую же ночь вырыть покойника, изуродовать дыхательные пути и снова зарыть как было. — И ты выполнил это задание? — Выполнил, но не до конца... — Почему же? — Помешали... Кто-то шел прямо на меня... Не успел зарыть могилу, ушел. Лопату и ломик бросил. Ночью ходил на кладбище, хотел сделать как надо, но все было уже зарыто... Потом узнавал у сторожа. Он сказал, что зарыл могилу и никому не сказал... Я успокоился. Сапогов опознал брошенные им в лесочке сапоги и инструмент, которым производил раскопку могилы. Потом Зацепин повез Сапогова на кладбище, чтобы он в присутствии понятых и сторожа указал, какую разрыл могилу. Стрелочник указал на могилу Сорокина. — Врешь! — не удержался дядя Костя.— Ты могилку вот этого летчика раскопал, а не капитана Сорокина. — Неужели спутал? — Да, Сапогов, спутал,— сказал Зацепин. Сапогов молчал. Он вспоминал, как поздно вечером 20 июня к нему в будку на несколько минут заскочил высокий иностранец и, сообщив пароль, быстро отдал распоряжение о капитане Сорокине. Иностранец сказал, что Сапогов ответит своей головой, если не исполнит приказание капитана Уайта. И тут же скрылся, не сказав даже «до свидания». Только на второй день Сапогов признался, что выполнил и другое задание Уайта о передаче по паролю коробочки французской пудры молодой женщине, проживающей в восьмой квартире по улице Чернышевского, 24... Он еще не забыл пароль, довольно четко помнил приметы Стрекозы и опознал ее по фотографии. — Ты не принимал участие в умерщвлении Сорокина? — задал вопрос Зацепин. — Нет, мне только было приказано «доработать» его в гробу. — Ну и садист же ты, Сапогов,— не сдержался майор.