Сибирские огни, 1973, №6

остались караулить рюкзаки и читать надписи на подоконнике вокзала. — «С бичей — в армию!» — вслух прочел первую надпись дядя Ко­ ля и посочувствовал:—Отпрыгался парнишка. Рядом было написано почти стихами: «Дорогая Надя! Шлю тебе я привет — вышли рыбы и конфет!» «Что делать?» — спрашивали химическим карандашом. «Делать можно все,—отвечали шариковой ручкой.—Женица или выйти взамуж. Даже можно... сами догадывайтесь». Под ответом кто-то нацарапал гвоздем: «Правильно твоя губа шлеп­ нула! Делать можно все!» И поверх карандашей, авторучек, гвоздиков были вырезаны слова: «ТЯПА И БУГАЙ ЗДЕСЬ БЫЛИ». — Ах, Тяпа и Бугай, Тяпа и Бугай! — вздохнул дядя Коля.— Вас-го куда понесло?.. Куда, вообще, люди едут, старуха? Я не знала, что ответить. Просто посмотрела вокруг. Все, и правда, ехали куда-то. В разных направлениях по вокзалу озабоченно спешили люди: сгибались под тяжестью огромных рюкзаков, несли раздувшиеся авоськи, волокли бьющие по ногам чемоданы... — Не надо спрашивать их,— положил мне руку на плечо дядя Ко­ ля.— Они все равно не скажут правды. Они не знают ее. Я тебе отвечу. У истока любого путешествия, сказал дядя Коля, начиная с пла­ ванья Христофора Колумба и кончая воскресной вылазкой за город, всегда надо искать энтузиаста — такого ушастого длинноногого челове­ ка, со сбившейся набок бородой и вытаращенными от восторга глазами... В целом человечество не любит путешествовать — это надо твердо знать, человечество любит по утрам ходить на работу, покупать месяч­ ные проездные билеты на троллейбус, варить сосиски в целлофановой обертке, а по вечерам сидеть у телевизора и размышлять: натуральные или крашеные волосы у диктора Центрального телевидения Анны Ши­ ловой. Но где-то существует энтузиаст. У энтузиаста нет телевизора. У не­ го есть глобус. Поэтому он, в свободное от работы время, елозит носом по глобусу, отыскивая места, где невозможно пройти в лакированных туфлях, где имеется наибольшее количество шансов заблудиться, уто­ нуть, вывихнуть ногу и подвергнуться нападению диких животных. Выб­ рав самое гиблое место, энтузиаст хватает трубку и звонит приятелям: «Старик, есть прекрасная идея! — кричит он-— Есть идея махнуть в Тар­ тарары! Маршрут двадцать четвертой категории трудности! Пять вос­ хождений, двадцать бродов и четыре обвала! Кроме того, есть надежда, что потреплет штормиком!..» Легче всего клюют на такое людоедское предложение почему-то люди, которые никуда дальше городского парка культуры и отдыха не выезжали, а штормы и обвалы видели только в ки­ но. Лично дядю Колю, когда ему позвонил такой энтузиаст («Не будем называть фамилию»,— сказал дядя Коля), совратило слово «Курилы». Наверное, из-за созвучия с кораллами. Курилы — кораллы — коралло­ вые рифы — голубые лагуны —белые яхты. И дядя Коля согласился. Однако дальше про энтузиаста. Уже через несколько дней знакомые его бегают по магазинам в поисках кирзовых сапог и телогреек. Сам же он в это время лежит на диванчике и посвистывает в кулак. У него-то все имеется: есть рюкзак, есть спальный мешок на гагачьем пуху, пуле­ непробиваемая штормовка, палатка, котелок и топор. Все это хранится у него в кладовке с позапрошлого года, когда он заманил вот таких же доверчивых людей в Уссурийскую тайгу, откуда их потом, больных цин­ гой, вывозили на вертолетах.