Сибирские огни, 1973, №6

от Морозова; одел в них девяносто пять заключенных за «беспорядки скопом», которых по царскому повелению высылали в Сибирь; всем говорил: — Это от политического Красного Креста. 3 По воскресеньям Анна Егоровна стряпала пироги. Муж любил «ве­ сенние»—с зеленым луком и яйцами, дети предпочитали «зимние» —с ливером. Вот и сегодня им были обещаны ливерные. Кто же думал, что все переменится? Оказалось, что и у начальства бывает семь пятниц на неделе. Анна Егоровна встала рано, сказала мужу, чтобы вскипятил само­ вар, и торопливо накрыла стол: нарезала хлеба, поставила масло, поло­ жила кренделей в сухарницу. Дочь, гимназистка с пышными косами, увидев, что мать уже наря­ жается перед зеркалом, капризно скривила губы: — Ну уж, мама... Опять ты... — А пирогов тю-тю! —присвистнул сын, пробегая по коридору к умывальнику.—Знал бы—еще поспал. — В следующее воскресенье обязательно с ливером. — Ты обещала сегодня. — Меня ждут... Девочка моя милая! —Анна Егоровна поцеловала дочку в щеку,— В Красном Кресте... — Опять в Бутырки? Передача революционерам? — спросил сын,— А кому сегодня, мамуля? Кому? — Много будешь знать... — Серебрякова поворошила сыну кудла­ тые волосы.—Говорят, скоро состаришься. — Ну, до этого далеко! —снова присвистнул сын.—Может, еще и мне... Вот так же передачи... У Анны Егоровны дрогнули плечи, по спине прокатился холодок. Поспешив на выручку, отец осадил сына: — Не суйся в дела взрослых. Тебе еще рано. Павел Алексеевич, подавая детям пример, никогда не спрашивал,; куда и по какому делу идет жена,-—сам когда-то, будучи сотрудником! газеты «Русский курьер», оказывал охранке немалые услуги до тех пор, пока не заломил такое высокое жалованье, что ему указали на порог. Сын не унимался: — А к нам опять кто-нибудь приедет с заграничным чемоданом?! Да, мама? Мне бы такой. — Держи язык за зубами! — приказала мать и, уходя, стукнула дверью. На лестничной площадке приостановилась, тяжело выдохнула: «Какой-то кошмар!.. Они уже бредят транспортировкой нелегальщи­ ны, явками да листовками. Боже мой!.. Боже мой!..— Готова была схва­ титься за голову.—Если скоро не искореним... А они узнают обо мне... Что же делать?.. Ума не приложу...»1. От тяжелого раздумья Серебрякова очнулась, когда услышала ко­ локольный звон. Над Москвой расстилался такой густой и могучий мед­ ный гул, какой бывает только в самые большие праздники: звонили на 1 Много лет спустя дочь Серебряковой, узнав о провокаторстве матери, оказалась в лечебнице для душевнобольных.