Сибирские огни, 1973, №6

Ю. Таран П Е Р В А Я К Н И Ж К А Канареева я увидел на троллейбусной остановке. — Привет! — возбужденно сказал я.— Радость у меня! Первая книжечка вышла! Вот!.. — Ух, ты! — выкатил глаза Канареев и перешел почему-то на свистящий шепоток. — А сколько?.. — Тридцать тысяч! Канареев мгновенно побледнел, но тут же беззвучно рассмеялся и произнес одни­ ми губами: — Да не про тираж я... Гонорару сколько отвалили? — Еще не получил. Это только сигнальный экземпляр... — Ну-ну! А то ведь лучшая книжка — это сберкнижка! — подмигнул он обоими глазами и нырнул в троллейбус. :..В салоне ко мне прислонился. Блинчук. Вставив губы, сложенные трубочкой, в мое левое ухо, он заговорил страстно и обеспокоенно: — Наслышан я про сборничек твой. Искренне сочувствую. Разговоры уже пошли. Мол, какой с него теперь работничек, если стал писать. Какая, дескать, с него теперь отдача... — Но я пишу только дома по вечерам, ночам и праздничным дням! — обиженным голосом пояснил я. — Брось юлить, старик! — с мрачноватой укоризной проворчал Блинчук. — Мы ведь тоже наслышаны о тайнах творчества. Писатель сочиняет не только за столом, но и в городском транспорте, в очереди за пивом, в постели, а тем более на службе... Пе­ ред тобой чертеж какого-нибудь там гиперболоида, а в мозговых извилинах всякие гиперболы ползают, на бумагу просятся... ...Подходя к двору, я увидел торчащего под тупым углом из сугроба дворника. — Вот, Илья Самсонович, книжечка моя! Сам написал! Дворник мертвой хваткой вцепился в лацкан моего пальто. — Бегим. Зараз же. Покуда семи нету. Брэнди — подешевшало! — Не могу, Самсоныч. У меня и рубля не наберется. — У меня наберется. Деньги — зола, прах, пепел. Главное — причина есть! Но я все-таки высвободился из объятий дворника и подошел к дочке Галке, кото­ рая, съехав с горки, выковыривала снег из валенка. — А у меня своя книжечка есть! — игриво вильнув корпусом, сказал я — Ты же знаешь, папа, — равнодушно отреагировала дочь, — у меня 20 своих есть. Особенно мне нравятся Сергей Михалков и Агония Барто... — Агния! — поправил я и вошел в подъезд. — Валюша! — закричал я жене с порога.— Гляди, книжку принес! Бери, смотри!.. — Извини, но у меня руки в мыле,— ехидно отозвалась из ванной жена.— Помог бы простыни выкрутить. Или теперь эта работа не для тебя?.. Я длинно вздохнул, коротко выругался, закинул книжку на антресоли и, засучив ру­ кава, пошел выкручивать... Х А М О О Б С Л У Ж И В А Н И Е _ Сдал бы бутылки и банки,— сказала Федору Бочкину жена,— Рублей на пять накопилось. Федя взглянул на часы — до футбольного телерепортажа оставался час — и, под­ хватив рюкзак с позвякивающей стеклотарой, отправился в пункт сдачи-приемки. На двери пункта, несмотря на рабочие часы, висел ржавый замок. Но рядом на гвозде болтался кусок картона с утешительной надписью: «Сичас буду». Судя по по­ трепанности картонки, объявление было постоянно действующим. Но не прошло и пол­ часа как появился приемщик, полнолицый дядя с припухшими глазами. Он неторопли­ во проплыл вдоль очереди, обдав клиентов кисло-сладким запахом молдавского вер- мута. _ Когда подошла очередь Бочкина, приемщик поглядел щелками глаз на Федин рюк- зак и после паузы прошептал: _ Ты чет у первый раз?.. Ящики за тем углом. Волоки, расставляй и подавай,