Сибирские огни, 1973, №6

видно из письма его ко мне от 22 марта 1870 года) пожар во время тамошних последних беспорядков истребил, вместе с достоянием г. Ковалевского, все мои бумаги15. Другая, наиболее значительная часть этого собрания погибла в Иркутске от наводнения в 1870 году. Таким образом, пятнадцатилетний труд, стоивший мне неимоверных усилий и лишений, труд, которым я гордился и который обещал многое, исчез в огне и воде бесплодно для света, оставив лишь отрывочные следы своего существования. По письму ко мне от 3 января 1850 года № 2 адмирала графа Литке16 я многократно, сряду нескольких лет, ездил в Баргузин, собирал разные сведения по указаниям Географического общества и своим личным соображениям, записывал все замечательное, в особенности минеральные источники; составлял очерки местностей, где сохранились следы древних водопроводов; осмотрел любопытный, имеющий вид кургана, глетчер в нескольких верстах от Баргу- зинской Степной думы17, и вообще старался сделать все, что зависело от меня и средств моих, так что из этих наблюдений образовалась Записка о крае— смею сказать — не лишенная значения, хотя еще не выработанная окончательно к исходу 1859 года. В это время я вышел в отставку с целию исключительно заняться приведением в порядок и изданием моих многолетних трудов и наблюдений. На пути в Россию болезнь внезапно поразила меня в Иркутске. Слишком восемь лет я провел в постели без движения, без глаз; руки и ноги были сведены,— оставалось одно сознание страшного положения, в котором я тогда находился. Медики не лечили, а расстраивали только мой организм. Случай свел меня с человеком, который разом возвратил мне силы, руки и ноги, но глаза еще до сих пор не действуют, хотя и есть надежда на их поправление. Поднявшись со смертного одра я, слепой, прежде всего занялся бумагами о Баргузинском крае; но тут постигла меня новая беда. Внезапное наводнение 1870 года залило мою квартиру, и в волнах, бушевавших до высоты трех четвертей комнат, уничтожилось почти все, что у меня было. Из вышеупомянутой монографии напечатан только отрывок из донесения моего Сибирскому отделу Общества о Баргузинском глетчере, помнится, в газете «Амур», и то без моего ведома18. Я делал в Верхнеудинске несколько лет полные метеорологические наблюдения. Астроном Л. Э. Шварц взял у меня для Географического общества журнал с тем, чтобы, по отпечатании его, оригинал мне возвратить. Наблюдения были вычислены, но так как они производились по старому стилю, то я переписал их с переводом на новый, хотя не успел еще перенесть заметок о состоянии неба и особенных явлений в атмосфере. Самая переписка журнала требовала не малых издержек. Журнал, писанный в двух фолиантах, мне не возвращен и нигде до сих пор не напечатан; а со времени передачи его г. Шварцу прошло 16 лет; это для меня крайне обидно; да и самая наука вопиет против такой несправедливости19. Для Сибирского отдела Географического общества я собирал разные сведения и разрывал памятники забайкальских аборигенов, тратя на поездки и работы значительные суммы из собственных средств, без малейшей помощи от учреждения, для которого трудился. В одном из изданий Географического общества напечатано мое описание Обоиа20, а в Записках Сибирского Отдела первая часть изысканий под заглавием «О древних памятниках и могильных остатках аборигенов Забайкальской области Верхнеудинского округа», имеющая отдельный оттиск, в виде брошюры, при сем прилагаемой21. Другая, наибольшая часть этих изысканий приготовлялась уже к выпуску в свет, когда захватила меня болезнь, а потом упомянутое выше наводнение. Сибирский отдел ограничился только почетным отзывом обо мне в своих «Известиях»; да ранее граф Муравьев, покровитель отдела, почтил меня письменною благодарностью за мои бескорыстные труды22. Много лет я занимался электричеством и магнетизмом, как силами, обещающими громадные услуги для людей в будущем. Задолго до выхода в свет «Космоса» Гум- больта, где выражена мысль относительно электрических способов воздушного перемещения, я уже работал по этой части, устраивал электродинамический снаряд, влиянием которого надеялся устранить противодействие естественного тяготения. В то же время я хлопотал о телеграфе без непрерывных проводников. Усилия мои к новым открытиям не остались совершенно безнадежными; выработано много, но результат еще впереди. В видах развития промышленности края я обдумывал проекты соединения Байкала с Леною. Из всего вышеписанного видно, что я, будучи небогатым человеком, работал один, скромно, без громких фраз и возгласов, без жалоб и просьб, пока не истратил всего своего состояния и не потерял здоровья. Будь у меня более средств,— я сделал бы несравненно более. Да и теперь еще, под гнетом страданий, не унываю духом и работаю по возможности на пользу отечества, науки и литературы. Коллежский асессор Дмитрий Давыдов