Сибирские огни, 1973, №6

нашла в 1921 году поисковая экспедиция норвежцев Якобсена и Кармина, а труп Тессема обнаружила экспедиция Урванцева в августе следующего года. Никифор Бегичев был в этих экспедициях проводником. «А как тундра встретила Александра Федоровича Миддендорфа? Тяжелобольной, один, 18 дней лежал он в палатке на берегу озера Таймыр... Думал, все, конец. Однако отошел. И как только силы вернулись, впрягся в нарты и побрел на юг, навстречу жизни. Молодой ученый одним из первых нашел на Таймыре каменный уголь и произвел его анализ». Так излагают события Лебединский и Мельников. В своем «Путешествии на север и восток Сибири» (ч. 1, изд. Академии наук, Петербург, 1860 г.) А. Миддендорф сообщает иное: 19 дней дожидался на берегу озера Таймыр нганасанов, которые и вывезли его на оленях. Проб угля он не отбирал, следовательно, не производил и его анализа,— описал лишь следы горения его по берегам Хатанги и Боганиды. А вот ошибки и неточности еще с одной — опять-таки только одной! — страницы. Авторы (стр. 6) сообщают, что в 1894 г. купец А. К. Сотников вывез из Норильска и доставил экспедиции Вилькицкого 30 тысяч пудов угля. Сам же А. Вилькицкий в «Предварительном отчете» о работах гидрографической экспедиции 1894 г. на р. Енисее и в Ледовитом океане (опубликован в «Вестнике золотопромышленности» за 1895 г., № 17) называет совсем другую цифру: две тысячи пудов угля. Возможно, как пишут В. Лебединский и П. Мельников, что «в 1922 г. ленинградский геолог Н. К. Высоцкий обратил внимание на тяжелые куски, привезенные Н. Н. Урван- цевым с горы Рудной. Уж очень они походили на руду известного канадского месторождения Седбери». Но еще за год до этого в «Известиях Сибирского отделения геологического комитета» (том 2, вып. 1), выходивших в Томске, была опубликована работа Н. Урванцева «Норильский каменноугольный район». В ней обращалось внимание на родственность норильских медно-никелевых руд с канадскими из Седбери. «В 1936 году геологи А. Е. Воронцов и А. Н. Розанов обнаруживают, а коллектив геологической службы комбината разведы­ вает рудное месторождение «Медвежий Ручей». Но ведь оно значилось на геологической карте Норильска, составленной Н. Ур- ванцевым еще в 1927 году и изданной Главным разведывательным объединением ВСНХ в 1931 году! Вывод В. Лебединского и П. Мельникова, будто собранный до 1930 года «материал не давал оснований для постановки в правительстве вопроса о промышленном освоении Таймырского полуострова», совершенно неправилен. Авторы 01 носят начало изысканий на трассе будущей железной дороги Дудинка—Норильск к 1931 году (стр 11). На самом деле такие изыскания впервые сделали на десять лет раньше (см. 3 том «Истории открытия и освоения Северного морского пути», стр. 147—148). Серьезный минус книжки — построение ее по штампам газетных зарисовок. Следование ложному принципу кажущейся «живости» и «занимательности» неизбежно обрекает повествование на эклектичность и поверхностность. Брошюра начинается с рассказа о том, как приехал на Таймыр геолог П. М. Шумилов. Рассказ перемежается с интервью, которое дает П. М. Шумилов в наши дни в своей московской квартире авторам. Цель такого приема — изложить «в занимательной форме» предысторию Норильска: тут и Вилькицкий, н Бегичев, иМиддендорф, и Шмидт, и Сотниковы, и Урванцев, и Аллилуев — самый беглый экскурс. Изложено все это в «классическом» стиле газетных псевдозначительностей: «Петр Михайлович задумался, а потом снова заговорил»; «Шумилов снял толстые очки, протер их и, водворив на место... посмотрел нам в глаза...»Авторы отказались от хронологической последовательности изложения событий. Это крайне запутывает повествование, затрудняет осмысление материала. Вот уже вроде бы дошел рассказ до 1956 года... И вдруг в очередном интервью кто-то, «замолчав и подумав», отбрасывает читателя в 1948-й, а то и в 1943-й год... Напрасно пожалело издательство несколько страниц на иллюстрации, фотографии. Такая «скупость» серьезно обеднила книгу. Ярко-зеленая обложка из тонкой бумаги, с мрачными «индустриальными пейзажами», не может восполнить этот пробел. С. ЩЕГЛОВ ♦