Сибирские огни, 1973, №6

. жизнь каким-то добрым людям, чтобы сделать вечными какие-то неповторимые мину- ' ТЫ... Вроде бы простое перечисление не таких I уж редкостных в поэзии примет: I мне запомнился скрежет обмерзших дверей, Мама в облаке белом, и звезды за ней, Иморозная пыль оседает у ног, Ибелеет под дверью холодный порог. Все просто. Однако колдовство поэзии словно прямым проводом соединяет наши сердца с сердцем автора, когда мы читаем и вот эти непритязательные, но такие емкие, глубоко прочувствованные слова о погибшем отце: ! Заровняла следы его вьюга в селе. Будто знала: дорога назад не нужна. С волнением мы читаем сурово-романти- Iческое стихотворение «Сон». Лирическому герою снится, будто он снова «малец». Снится война, «разрушенный город, объятый огнем». И уходит на запад последний отряд — Лишь качанье штыков. Лишь молчанье солдат. Скупые, сдержанные строки (именно в та- ких автору и удается полнее всего выразить свое видение жизни и взволновать читателя, а не в тех, где он старается все объяс- нить), всего несколько слов, а мы видим и усталость солдат, и тяжесть потерь на их долгом пути, и волю к борьбе да конца, и понимание необходимости этой борьбы. Это голос самой поэзии, которая всегда не в сло- вах, а в том, что за словами. — А когда вы вернетесь? — Куда вы сейчас? — Опоздал ты. Никто не вернется из нас. И пошел на закат Молчаливый отряд, И дрожала заря На штыках у солдат... Впрочем, война — лишь одна из многих тем, которых коснулся поэт. И годы приносят ему все больше смелых образов и тонких деталей: вместе с четкостью выражения мысли возрастает и гибкость ритмов. Вот лирический герой его влюблен — и вместе с ним мы ощущаем это просящееся в песню радостное чувство: То ли пляшет впереди Каждый дом, То ли просто в голове Все кругом? А в груди колоколов перезвон: — Я люблю! — Я любим! — Я влюблен!.. Но о чем бы ни говорил Адаров — о войне ли, о любви, о нашей столице, о поездке на океанском лайнере, о впечатлениях от Греции, о Монголии, о космосе или о коне, который «острыми ушами шевелит луну, будто катит, круглую, досветла, косит глазом черным, чтоб скорей шла»,— поэта1 не оставляет мысль о родном Алтае. Адаров удивительно органично сочетает чувство своего единства с растившим его народом, с родным краем («Я долина, все ветры хлестали меня; я танга, все снега засыпали меня...») и причастность к тому, что было на земле тысячелетия назад; он видит «сквозь вечность дым костров», слышит «ржанье коней»,— и не риторически, а сам с собой беседуя, спрашивает: «Почему... он мне снится в дыму и огне, жрец последний из племени майя, простирающий руки ко мне?». В этом нет никакой позы, здесь очень искреннее ощущение ответственности за все вокруг и страстное желание увидеть, узнать, понять больше: О, Алтай мой, Алтай, мне б увидеть разок В млечных далях тропинки твоей волосок! Все смотрю, все ищу — где ты там? как ты там? Только больно глазам, непосильно глазам. И именно от этого масштабного восприятия мира, растущего вместе с поэтической и философской зрелостью, поэт чувствует, что сказал еще очень мало: Точно горы, безмолвно лежат на плечах Те слова, что еще не сказал я в стихах О тебе, мой Алтай, о тебе, мой народ... Однако и книжка, и весь творческий путь Адарова позволяют надеяться, что слова эти будут сказаны. Заслуживает признательности труд переводчиков. Правда, один из них — Потиев- ский — поэму «Тийин» перевел большей частью формально, не предъявляя к себе каких-то серьезных требований. Дело доходит порой до таких стилистически неприемлемых в переводе с алтайского (не древнерусского!) оборотов, как — «И дверь покосилася в нем...». А чем объяснить такое: 'Го шагом, то скачет галопом По горной и древней стране? Подобного построения мысли, вероятно, не предусматривает язык ни одного народа. Зато заинтересованно, добротно сделан перевод стихотворения «Колдовское дерево» Фоняковым. Остальные стихи любовно, сохраняя характер рифм и ритмику оригинала, перевел А. Смольников. Именно поэтому книжка явилась не просто новой ступенью в творчестве Адарова, но и ступенькой к более близкому нашему знакомству с поэтом. Знакомство это подкупает прежде всего искренностью. И уже и для вас слово «Алтай» связано навсегда с добрым вдумчивым взглядом поэта, чье сердце и помыслы не оторвать ни от суровых родных ему скал, ни от судьбы его маленького народа, вышедшего на свою настоящую дорогу... Переадресовывая строки Адарова, хочется сказать о его стихах: Нет. не в бубен стучат. Это в сердце стучат! В. СЕРЕБРЯНЫЙ