Сибирские огни, 1973, №6

ются повесть К. Воробьева «Вот пришел Великан» («Наш современник», 1971, № 9, 10) и роман Н. Давыдовой «Никто никогда» («Звезда», 1971, № 12). В обоих случаях перед нами исповедь человека, испытавшего радость любви и горечь разлуки. В обоих случаях любовь была запретной и поэтому мучительной, а разлука не только избавила от душевных бед, но и оказалась мостиком в какую-то новую, более надежную и устойчивую жизнь. Конечно, это только схема, а конкретный жизненный материал у Н. Давыдовой и К. Воробьева имеет много различий. Однако, если изображение разных характеров и судеб может привести к сходным выводам, значит — перед нами уже определенная тенденция. Возможно, она продиктована заботой о необходимости укрепления семьи, об устранении легковесных, непродуманных разводов. Но если это в самом деле так, то и у К. Воробьева, и у Н. Давыдовой замысел остался не реализован. «Вот пришел Великан» — исповедь молодого, способного прозаика Антона Кержу- на. Он относится к себе, как и подобает, сочувственно, и взволнованная интонация его повествования вполне может (пожалуй, даже должна) взволновать и читателя. При первом же посещении издательства, в котором он вскоре станет работать, Антон встретил редактора Ирену Лозинскую, поклонницу Хемингуэя, женщину обаятельную, остроумную. А так как сам Кержун был молодым, холостым, романтически настроенным и душевным человеком, то, естественно, что между ним и Иреной стремительно возникает поле тяготения. Затем — случайная ночная встреча Кержуна с хулиганами, тяжелое ранение, больница, одиночество,— и все это, вместе взятое, становится мощным усилителем их взаимного стремления друг к другу. Но радость их первых встреч все время отравляется грустью и растерянностью Ирены. Она — замужем, она — мать десятилетней девочки. Легко понять, что Кержун относится к стоящему на его пути мужу с откровенной и злой неприязнью. Достаточно выразительно он рисует его портрет. Это «пожилой кряжок», у которого «на короткой шее, сдавленной стоячим воротником кителя военного времени», насажена «свечно-желтая бритая голова». Китель военного времени — деталь красноречивая. Ведь Антон встречает своего соперника в 1968 году. Значит, муж — отставший от жизни, старомодный человек. Скоро выясняется, что хотя он и подполковник в отставке, но на самом деле отсиживался от войны в пожарке, труслив, лжив и мелочно мстителен. Сам К. Воробьев относится к нему беспощадно-иронически, о чем, в частности, свидетельствует придуманное для него сочетание имени и фамилии— Лавр Волобуй. Зачем Ирена Лозинская превратила себя в жену Волобуя, грубого, внешне и внутренне уродливого человека, который, к тому же, по возрасту годится ей чуть ли не в отцы? Об этом говорится коротко, намеками, но вполне ясно: «Я вышла замуж, когда мне шел шестнадцатый год». Вышла, потому что была сиротой и, спасаясь от горького и сирого своего одиночества, надела постылое супружеское ярмо. Она не любила мужа и раньше, а теперь в отчаянии и ненависти доходит до того, что откровенно желает ему смерти. И все-таки, полюбив Антона, она не решается уйти от мужа. Начинается долгая игра в прятки. Рестораны, такси, подворотни, дачные места —- где только не встречаются несчастные влюбленные, сколько труда и энергии вкладывают они в свои тайные свидания, в свои конспиративные разговоры по телефону. Страшная, мучительная раздвоенность вконец истерзала Ирену, и даже мужественный Антон пришел к мысли о самоубийстве. •На чем же держится драматизм повести? Откуда у Ирены это противоестественное желание сохранить брак? Антон, кстати, так и говорит ей: «Это же противоестественно, что ты жена какого-то Волобуя, а не моя». Но у Ирены всегда один аргумент: «Это невозможно, ей ведь одиннадцатый год! Дети в ее возрасте, особенно девочки, страстно привязываются к отцу... Она не пойдет к тебе со мной». Итак, брак надо сохранить ради дочери. Читаешь об этом и вспоминаешь, сколько бумаги было исписано, когда доказывалось, как безнравственны мертвые, безлюбовные семейные отношения, как губительно сказывается на детях атмосфера постоянной лжи. Но, видимо, воля Ирены давным-давно раздавлена. Она не в состоянии уйти от своей скверной, унизительной, осточертевшей жизни и, пока можно, утешает себя тайной игрой в любовь. А когда тайное становится явным, она вдруг заявляет, что на любых условиях готова выпросить помилование у мужа. Ну, что же, можно ведь писать и о слабой женщине, которая оказалась не способна отстоять свое чувство. Но, оказывается, К. Воробьев иначе оценивает свою героиню. Кержун уверяет нас, что надо понять «всю лазурную чистоту и возвышенную правду об Ирене», о той «высоте», на которой она живет. И эта оценка удивительно несовременна. Сегодня, когда уже практически решается подлинно высокая задача формирования гармонично развитого человека, богатство эмоций, сила страстей, чистота чувства не­ отделимы от нашего общественного богат­ ства. О какой возвышенной правде и лазурной чистоте толкует К. Воробьев, когда адюльтер и жизнь с ненавистным Волобуем Ирена допускает, а подлинное чувство глушит и умертвляет. Если это подвиг жертвенный, совершаемый во, имя дочери, то такого рода жертвы в середине прошлого века недаром