Сибирские огни, 1973, №6

кладывал ее на хлеб толстыми бугристыми слоями и сосредоточенно поглощал кусок за куском. На носу у паны выступила испарина. Дискуссия его не интересовала. Временами папа косил ревнивым глазом на мой бутерброд, молча отнимал его и собственной рукой докладывал икры (ему все казалось, что мои ломти намазаны слишком тонко). Но и этого папе было мало. Папа хватал ложку, подносил ее к мо­ ему рту и требовал: — Приедай!.. Кусай от бутерброда и приедай из ложки! Наганель и дядя Коля заскучали. Дядя Коля поднял глаза вверх и тонким фальшивым голосом сказал: Обрати внимание, старик, какое меткое народное словечко: приедай. Паганель подтвердил, что словечко действительно меткое- И при­ шло оно к нам, сказал он,— из глубокой старины, из тех времен, когда народ жил крайне бедно: был угнетен, голодал и мыкался. «Приедать», «приесть» —означало, скорее всего, прикончить все запа- сы пищи—весь хлеб, всю картошку, все просо. То есть докатиться до крайней степени обнищания— до лебеды и мякины. Однако, сохранив свое звучание, слово это приобрело в наши дни совсем иной смысл. «Приедать» — означает теперь, как видно, следующее: наевшись до от­ вала, до тошноты, до отупения —пихать в себя еще и еще. Безуслов­ но,— сказал Паганель,—эта трансформация по-своему говорит о ко­ ренным образом изменившейся социальной психологии отдельных слоев населения. Гак они разговаривали только друг с другом, откровенно прези­ рая жадного папу. Однако занятый приеданием папа не замечал этого. Когда совсем стемнело, расстроенные Паганель и дядя Коля ушли к реке. Они сели там на камушки, включили фонарики и стали смот­ реть, как обезумевшая горбуша проходит рядом с их ботинками. Голоса дяди Коли и Паганеля отчетливо доносились к нам по туману. — Ах, как хорошо, что больше не надо ее убивать! — вздыхал Паганель. — Охотничий азарт, черт бы его побрал! —отвечал дядя Коля.— Опасная штука. Страшно подумать, что наш брат, гомо сапиенс, на­ творить может... Потом, наверное, какая-то рыбка выскочила на берег, потому что Паганель нежно сказал: — Ну, куда же ты, лапушка? Заблудилась. Ступай назад, глу­ пенькая. А дядя Коля буркнул: — Пока тебя здесь не приели. ...Догорал костер, отбрасывая на песок красные блики, сиротливо вздыхало за спиной Охотское море, голоса в тумане звучали все глуше — и от этого на душе становилось тоскливо и одиноко. Казалось, что дядя Коля с Паганелем не сидят сейчас на камуш­ ках в двадцати метрах, а все дальше и дальше уходят вверх по реке, зябко уткнув подбородки в воротники курток... 9 Сибирские огни № 6.