Сибирские огни, 1973, №5

привезенной им в подарок из Москвы, а то здешний кофе, небось друзьям уже изрядно надоел. Гости сидели в тесной комнатке с единственным окном на улицу, Владимир Ильич поспешно прибирал на столе, до половины завален­ ном папками, книгами, газетами, журналами и выписками на узенькщ бумажках, отодвинул простенькую чернильницу, какие ' покупают дл? школьников, и тонкую, словно карандаш, ручку, на стальном пере кото рой (мать прислала с Надей целую коробочку его любимых перьев) ед­ ва успели засохнуть чернила, но Зинаида Павловна, уже заглянувшая в кухоньку, остановила его: — Лучше бы там... Вы же там завтракаете... Ну и мы с вами по-до­ машнему... — Правда, Володя. Не нарушай свой порядок на столе. — Порядок у меня относительный.... -- Вижу —рукопись большая! Новая книга? Владимир Ильич кивнул головой. В эту секунду он, спохватившись, подумал: «А что же они об Эльвире Эрнестовне ни слова? Ни поклона, ни привета. Уж ладно ли с ней?» Спросил о ее здоровье. — Покинула нас мама...—тихо проронил Глеб Максимилианович. — Сочувствую... Всей душой...—Владимир Ильич, понизив голос до полушепота, участливо спросил: —Долго ли болела?... И давно ли?.. — Все на Волгу просилась,—начала рассказывать Зинаида Павлов на.—В родную земельку хотелось... Глебушка взял отпуск. Поехали втроем. Думали: квартиру присмотрим, переберемся на постоянное жи тельство... — В Тайге оставаться надолго было для меня довольно рискован но,—продолжал Кржижановский, провел рукой по кустистым бровям. Присматривать стали за мной. Я уж не говорю о Зине... Вот мы и по ехали... А мама в Самаре через каких-то три дня... Похоронили и... к вам, — Тяжело нам было там... — Понятно... Такая потеря...—Владимир Ильич задумчиво погла дил бородку. Ему вспомнился Петербург. Две матери носили узелки передачами в предварилку. Одна —Глебу, другая —ему. Так и познако мились у тюремного окошечка. А когда сын оказался в ссылке, Эльвира Эрнестовна, не раздумывая, поехала к нему в Сибирь. Делала все для того, чтобы сыну жилось легче. В кухне зазвенел крышкой чайник, и Владимир Ильич поспешил ту да. Чай заварил в эмалированной кружке, накрыл квадратиком картона. Вернулась Надежда, посмотрела на гостей, на мужа: «Отчего они переменились? Какие-то пасмурные». Спрашивать не стала —сами ска жут. А они промолчали. Кржижановские не могли еще раз прикасаться к своей свежей душевной ране, а Владимир Ильич решил: «Расскажу Наде и Елизавете Васильевне позднее». ...Первое время после приезда в Мюнхен Надежда, вынужденная до предела сокращать расходы на питание, покупала к завтраку семь соси сок. Хотя Владимир пытался седьмую делить на три части, Надежда оставалась непреклонной- «Нет, нет, тебе три». И Елизавета Васильевна подхватывала: «Тебе это необходимо. А для меня и двух многовато». И ему, при всей его деликатности, пришлось на некоторое время усту­ пить. Но уже в половине июня, когда издательница Водовозова присла­ ла ему чек на шестьсот марок, он предупредил: «С этого дня —для всех по три. Иначе я отказываюсь завтракать». Елизавета Васильевна потя­ нулась к коробочке с привезенными из Питера гильзами Катык, которые она сама набивала табаком: «Да я же тебе, Володенька, говорила: трех