Сибирские огни, 1973, №5

жил резолюцию: «Объявить заключенному, что за неимением у него раз­ решения на право держания револьвера, ввиду содержания его под стра­ жей, револьвер не может быть возвращен». Объявили. А о книгах —ни звука. Вскоре перевели в другой корпус. Наверно, приметили услуги па­ рашника. И вот сидит он в душной камере. Еще меньше прежней. Придержи­ ваясь за решетку, смотрит в окно. Что-то кричат соседи с обеих сторон —он не слышит. Далеко внизу под обрывом течет Кура. На нее падает тень, и вода кажется черной, как смола. Обидно, что так мало довелось поработать среди тифлисских проле­ тариев. Даже не успел отправить ни одной корреспонденции в «Искру». А Ильич, конечно, ждал, надеялся на него. Они теперь там, надо думать, выпустили уже не менее шести номеров, а он, Курнатовский,—читал только два первых. Когда же увидит свежие? Грузинские газеты порой проникают сквозь стены замка, а «Искру» едва ли кто-нибудь отважится пронести. В Иваново-Вознесенске иное дело. Глаша, несомненно, читает каж­ дый номер... «Опять Глаша...—Курнатовский хлопнул себя по облысевшему лбу.'—Хоть бы не приснилась в эту ночь. Зачем она мне?.. Не надо ду­ мать о ней, не надо вспоминать...» 2 Глаша успела исчезнуть из Иваново-Вознесенска и замести следы. Некоторое время провела в Москве —у Старухи, как называли подполь­ щики Московский комитет. Майским днем она сидела на вокзале. В легкой тальме, в шляпе с широкими полями. Рядом стоял чемоданчик, в ридикюле лежал желез­ нодорожный билет третьего класса. Беспокойно посматривала на дверь. Неужели опоздает? Он же был всегда пунктуальным —приходил минута в минуту. Что могло случить­ ся?.. Если опоздает... Придется возвращаться на квартиру. А что скажет Грач?.. Но вот в дверях показалась знакомая фигура молодого человека. Одет не в студенческую тужурку, как привыкла видеть Ивана Теодорови­ ча, а в легкое пальтецо и простенькую фуражку. В руках несет коробку. Издалека улыбается. Глаша встрепенулась. Была готова броситься навстречу, но вовремя удержала себя: Теодорович может подумать бог знает что. Будто она неравнодушна. А ведь на Самом-то деле она... Она относится к нему как к связному. И пусть он чувствует. Встретила с поджатыми губами. Пусть убедится: недовольна! Сей­ час упрекнет за опоздание... — Вы уж извините... Конку ждал,—сказал Теодорович, целуя руку. — Вот принес... — Поставил рядом с девушкой большую коробку, пере­ вязанную розовой лентой, на крышке витиеватые буквы: «Торт». — Из филипповской кондитерской! Самый дорогой,—подчеркнул Иван и опять улыбнулся тепло-тепло.—Там попробуете. Снял фуражку, провел платком по лбу. Волосы у него волнистые,