Сибирские огни, 1973, №5

Е. СИДОРОВ в «СТИХИ НЕ НАДО ТОРОПИТЬ...» (О лирике Анатолия Преловского) Анатолий Преловский за пятнадцать лет работы проделал трудный путь восхожде­ ния к самому себе. По его ранним сборни­ кам нелегко "было предположить, что из не­ го выработается истинный поэт, со своим неповторимым голосом. Там угадывался, правда, характер, но разве достанет одного характера, когда речь идет об искусстве? При всем том, критика писала о нем добро­ желательно и несколько поверхностно, ча­ сто поощряя автора за одни только при­ личные случаю манеры. Поэт в этом не ви­ новат. Он «виноват» в другом — в остром чув­ стве неудовлетворенности жизнью и твор­ чеством, не покидающем его книги. Прелов­ ский сам себе лучший критик и судия, он знает себе цену, которую перестал пре­ уменьшать лишь сравнительно недавно. Эта трезвость и беззаветность в главном деле жизни не могла не явить поэта,—и он явился, скромно и достойно, так что мно­ гие просто не обратили внимания на пере­ мену. Сравнение его зрелых книг, вышед­ ших в последние годы, с предыдущими по­ зволяет увидеть это восхождение почти с графической четкостью, Поэтому о Пре- ловском интересно и радостно писать. Потом, потом, когда зима на этих м арях утвердится, как строчка тайного письма, мне молодость моя приснится. Уже иной, лукав и строг, я прошлое перечитаю, и, что проступит между строк, навряд ли подлинным признаю . Это сказано недавно, а начинается поэт издалека, с юношеской романтической но­ ты: Студеный день проник в горячий май. я рад ему, последышу апреля, за то, что он плеснул в мой хм уры й край прозрачной и прохладной акварелью! Я рад ему за этот плотный ритм. за боль в руках, за эти струйки пота, за то, что жизнь, когда закат сгорит, оплатит все: восторг, полет, работу. («На пристани»), «Мой хмурый край» — Сибирь, родина Преловского, которая отныне станет и ко­ лыбелью его поэзии. Земля отцов и дедов- землепроходцев будет постоянно, напоми­ нать поэту о его призвании; вглядываясь в ее меняющиеся черты, он сам будет преоб­ ражаться вместе с ней, и, мечтая о востор­ ге полета, весь, без остатка, уйдет в зем­ ную работу, без которой невозможно высо­ кое поэтическое вдохновение. Уже в раннем стихотворении «Ручей», живо напоминающем знаменитую «Воду» Леонида Мартынова, Преловский попытает­ ся определить свою нравственную програм­ му. Стихи эти дидактичны и не самостоя­ тельны, но в них есть обаяние искренней и твердой натуры, резкое неприятие всяче­ ского жизненного приспособленчества: Он был ручьем меж ручейками. По мере вод своих и сил он осторожно каждый камень то подмывал, то обходил. Он думал: «Вот спущусь в долину — и в море буду течь рекой!» И вновь искал помягче глину, минуя камни стороной. Мужал. И мог бы камни двигать, катить их в брызгах ледяных... Но верх взяла привычка прыгать не по камням, а между них. Так полз и полз, без брызг и пены, и, выбравшись из кедрачей, болотом стал обыкновенным — поросший травкою ручей. Биография поэта — в его стихах. Он ро­ дился в Иркутске в 1934 году. Рано ли­ шился отца и напишет впоследствии о сво­ ем детстве в поэме «Дальний свет»: «Без­ отцовщина моя от родимого порога увела