Сибирские огни, 1973, №5

Могилы неизвестные сочти! И не ответят горные отроги, Где на широкой суздальской кости Построены камчатские остроги. Хвала вам, покорители мечты, Творцы отваги и суровой сказки! В честь вас скрипят могучие кресты На берегах оскаленных Аляски. С годами история географических откры­ тий стала подлинной страстью ученого. Он не только внимательно изучал музейные ар­ хивы, рукописи мореплавателей, старинные географические карты и лоции, многотомные исследования по истории Сибири, Дальнего Востока, Северной Америки, но и сам бывал во многих местах родной земли, совершал многодневные переходы, стал неутомимым землепроходцем, как и его предки-тотьмкчи. Результатом упорных поисков и трудов явилась книга «Земной круг» — это, по оп­ ределению академика Д. И. Щербакова, мо­ нументальное научно-художественное и ис­ торико-географическое повествование, этот кладезь смелых, заманчивых, увлекательных научных предположений. Причем, земля от- чичей и дедичей Сергея Маркова, что лежит между Онегой и Северной Двиной, всегда вдохновляла его, равно как и земля его пи­ сательской зрелости — Казахстан, Сибирь, Тянь-Шань. Правда, суровый город Акмолинск, как пишет С. Поделкой, «оказался трагическим пристанищем для Сергея Маркова — умира­ ет от тифа отец, умирает мать, и на плечи тринадцатилетнего подростка ложатся за­ боты о пяти младших братьях и сестрах. Мечты продолжить учение в школе приш­ лось оставить. Необходимо было зарабаты­ вать на хлеб». Но писательская деятель­ ность Серея Маркова началась именно в Си­ бири, почти в одно время с Леонидом Мар­ тыновым, Михаилом Скуратовым, Иосифом Уткиным и другими поэтами-сибиряками. Печататься Марков начал с четырнадца­ ти лет. В акмолинской газете «Красный ве­ стник» он опубликовал юношеские опыты под названием «Революция», причем подпи­ сался псевдонимом Сергей Вологодский. В дальнейшем немало его заметок, коррес­ понденций, фельетонов и стихотворении по­ явилось и в Акмолинске, и в Петропавлов­ ске, и в Омске. В 1924 году Марков проездом побывал в Москве. Он зашел в редакцию журнала «Красная нива», где Иван Касаткин, ведав­ ший поэзией журнала, отобралдля публи­ кации несколько стихотворении. Одно из них — «Горячий ветер» —и появилось в «Красной ниве» в том же году. Это была первая серьезная заявка молодого поэта. Но его первый стихотворный сборник «Ра­ дуга-река» увидел свет только в 194Ь году, то есть спустя два с лишним десятилетия, когда были уже напечатаны его лучшие про­ заические книги — «Миклухо-Маклаи», «Се­ мен Дежнев», роман «Юконскии ворон». Как здесь не вспомнить Николая Ушакова. «Чем продолжительней молчанье, тем уди­ вительнее речь». Смысл этой крылатой стро­ ки, коль скоро я применил ее к Сергею Мар­ кову, требует некоторого пояснения. Собственно говоря, автор «Радуги-реки» и «Топаза» писал стихи всегда, однако вы­ ход Маркова-поэта к читателю был затруд­ нен рядом жизненных обстоятельств. Поэ­ тому теперь, когда одна за другой на книж­ ных прилавках магазинов появляются сти­ хотворные сборники Сергея Маркова, его речь для многих любителей современной по­ эзии кажется столь удивительной и новой. «Под светлой молнией позманьн я вздра­ гивал, горел и рос»,— признавался Сергеи Марков в стихотворении «Гроза», написан­ ном з 1932 году. «Светлые молнии познанья» влекли его безгранично, служили ему мая­ ком на гребнях житейского моря, мгновенно освещали темную даль и звали снова в дол­ гий путь поисков и надежд. Мало сказать, жизнь Сергея Маркова была кочевой, это была жизнь странствователя по времени и пространстве. Таким Марков остается и поныне: узнав, что в окрестностях Вели­ кого Устюга сохранились насаждения голу­ бых аляскинских елей, он может немедлен­ но отправиться в этот северный городок, за­ тем из Устюга проехать в Галич, чтобы под­ робнее разузнать историю «старовояжных плаваний». «Звенья волшебной цепи», к ко­ торой еще в детстве прикоснулся Сергей Марков, сочленялись благодаря вот таким стремительным переездам и странствиям по Тяпь-Шашо и Беломорыо, по казахстанским степям и тарским лесным урмлпам. В стихах и исторических былях Сергея Маркова возникает образ этою странствова­ теля,—то бродяги Василия, то помора До­ ната, то морехода Сысоя, дошедшею до Зо­ лотых ворот и начертавшего на калифор­ нийской скале: «Земля российского вла­ денья». В любом из этих образов угадыва­ ется душа самого поэта, который не может понять, «как на свете без мечтанья жить!» Я прошел огонь и дым, Реки, степи и моря... Однако это лишь внешняя канва биографии. Я прошел огонь и дым, Ледовитую зарю, Стал спокойным и простым, Ровным пламенем горю. И все-таки успокоение — временно, оно — краткий дар за тревоги и ночевки под от­ крытыми небесами. Символ поэта в дру­ гом — «любить и знать — не за одного,— за всех». Эту жажду «любить и знать» не мо­ гут утолить странствия, они удесятеряют ее. И влекут к новым плоскогориям, к новым далям. Вот эту жажду «любить и знать» Сергей Марков стремится передать читате­ лям, своим современникам. «Подумай, как