Сибирские огни, 1973, №5

ров, не особенно заботясь об их продуктивности. Мяса и молока хватало, корма были дешевые. «Сибиряк будет косить сено только там, где трава по пояс, а то он лучше ку­ пит готовое». Вольное содержание скота сродни посеву зерновых «на ленивку», когда по жнивью пускают «пал» и потом бросают семена в неиаханную землю, под легкую борону. Немерянная земля, несчитанные угодья — вот основа прадедовской экстенсив­ ной системы сибирского хозяйства. Иные времена пришли с постройкой Великого Пути. Нахлынувшая с запада пересе­ ленческая «разногуберщина» с жадностью принялась поднимать целину, отодвигая ско­ товодство на второй план сельской экономики. Пожалуй, труднее всех грншлось новоселам нынешних северных и восточных райо­ нов Кузбасса. «И земля неплоха, да вот не сила наша: лес одолел,— говорят переселенцы в М а­ риинской тайге». Неимоверным трудом распахав все мало-мальски ровные участки, земледелец как бы предлагал скотоводу переходить в следующий класс хозяйствования. Но поскольку и земледелием, и скотоводством занимался тот же человек, крестьянин-одиночка,— дол ­ гим и мучительным был этот переход. Если бы не Советская власть, сибирское сель­ ское хозяйство почти наверное пошло бы (и уже шло) по американскому пути, и мы видели бы сейчас вместо колхозов и совхозов крупные капиталистические фермы раз­ богатевших мироедов. Нам же, потомкам российских мужиков-переселенцев, этих под­ линных героев освоения Сибири, уготована -была бы кочевая жизнь батраков-сезонни- ков, таких, как мексиканцы или негры в нынешних Соединенных Штатах. Когда я думаю об этом, мне уже не кажется чересчур смелым сравнение эффек­ тивности молочного хозяйства Америки и Сибири, сравнение, которое я услышал сего­ дня в райкоме партии. Это, если хотите, вопрос престижа: именно сибиряки должны доказать, что наш путь к высшей производительности не только самый справедливый, ибо никто никого у нас не разоряет, но он и короче американского, который сам был, как известно, короче и прогрессивнее «прусского» пути. В сущности, если взять в расчет войну и ее последствия, наше сельское хозяйство интенсивно развивалось всего каких-нибудь два-три десятка лет. Это был разбег перед полосой препятствий, которую надо преодолеть всю — от первой стенки до последнего рва. Не мешкать, не замедлять темпа, не пугаться высоты... Едем все дальше на восток, рассуждаем, а перелески все гуще, все оживленней рельеф, все выше громоздятся в распадках взрытые бульдозером сугробы. Слетела с до­ роги стайка малиново-красных снегирей, неторопливо проплыла над верхушками елей сорока, и опять все вокруг мертво. Где-то резко повернули вправо, на юг, и опять смена пейзажа — потянулась ров­ ная, открытая лесостепь с редкими березовыми колками. Вот село со странным названием — Кубитет, за ним почти голая равн+ша, и нако­ нец во чистом белом поле возник высокий пилон с черным барельефом полководца и надписью: «Колхоз имени Кутузова». Это Старый Ургоп. Между прочим, за разговором да воспоминаниями восемьдесят километров про­ мелькнуло... Считаю по пальцам, раз, два... пятая деревня на пути от райцентра. Вот гебе и Кузбасс — самая густонаселенная область Сибири! От пилона поворачиваем сразу влево к огромным, как ангары, приземистым стро­ ениям фермы. Выходим из машины. Лютый мороз с ветром сразу делают невесомыми и шубу, и валенки. Скорей, скорей в помещение! Два больших коровника примыкают друг к другу. Рядом решетчатое сооружение из досок — сушильная башня для сена. Ни свинарников, ни птичников, ни кошар н ет— колхоз специализирован на производстве зерна, молока и говядины. Все это мне уже известно со слов Сафронова. Вернее, из его диссертации, которую он мне популярно излагает сегодня с утра... У входа нас встречает председатель колхоза Алексей Павлович Поморцев. У него вид городского интеллигента средних лет: хорошее модное пальто, очки, начищенные до блеска ботинки. Такая же обувь у Григория Васильевича. Поморцев бросает взгляд