Сибирские огни, 1973, №4

— Нет у меня, ваше степенство, никакой клички. Как на духу пе­ ред вами... Слепов я... С завода братьев Бромлей.^ — Ах, Слепов! Своей собственной персоной! Так, так.—Зубатов откинулся на спинку кресла, потер каблуком о каблук, приосвобождая ноги.—Давненько поджидаем тебя, Слепов. — Чегой-то я не пойму... Вроде бы мы... — Я тебя знаю. И твоих дружков по преступному сговору тоже знаю. У вас там на заводе Бромлеев революционная, как вы ее назы­ ваете, пропаганда пустила глубокие корни. Но мы их вырвем.—Зуба­ тов погрозил пальцем и кинжальным взглядом резанул по глазам.— Сознавайся, Слепов. Предупреждаю: только чистосердечное раскаяние облегчит твою участь. — Да мне... Да я... — Запираться будешь —в Сибирь закатаем.—Зубатов опять по­ тер каблуком о каблук.—В Туруханск лет на пять. Или — в Якутку. Слыхал про такие погреба? — Бог миловал...—Слепов прижал руки к груди.—Нисколечко не виноват я. Поверьте честному слову. — Мы верим фактам о преступных замыслах.—Зубатов распах­ нул на столе папку, взял пачку листовок с лиловыми строчками.— Вот улики. Вещественное доказательство для суда.— Потряс листовка­ ми.—Вы задумали праздновать первое мая. И по басурманскому ка­ лендарю. Дескать, вместе с про-ле-та-ри-я-ми Европы. Бредили крас­ ными флагами. Замышляли против царя-батюшки! Конопатое лицо Слепова покрылось испариной, и он, погладив горло, сдавленно выкрикнул: — Подбросили... Верьте слову... Вот,—Слепов размашисто пере­ крестился,— вот вам крест. Подбросили изверги рода человеческого... И не мне одному... — Знаю. Действовали скопом. А за это прибавят годика три.— Зубатов снова откинулся на высокую резную спинку кресла, самодо­ вольно покрутил аккуратный усик,—Скажи, Слепов, почему у других мастеровых в инструментальных ящиках нашли по одному листку, а у тебя —вот! — целая пачка. Почему? Опять мямлишь. Нечем оправды­ ваться. Понятно: не успел подбросить в другие ящики. Поймали с по­ личным. Теперь у тебя единственный путь *для спасения — рассказать все, как на исповеди у священника. Да я бы, ваше степенство... Сто бы раз... Только невиноватый. И в мыслях не было. Я не какой-нибудь... Я истинно русский человек. Завсегда по воскресеньям к обедне... Кажинный божий праздник... И ноне к причастию... Хоть у отца Христофора спросите. Спросим, Слепов, всех, кто знает тебя.—Зубатов нажал звонок, встал, разминая ноги, и Медникову, показавшемуся в дверях, процедил сквозь зубы: —Посадить на хлеб и холодную воду. Пусть поразмыс­ лит. Авось поумнеет. Ведь сообщники-то его уже сознались. А улики у нас в руках. Вызвали через три дня. Зубатов прохаживался по кабинету. Оглядывая ссутулившегося арестанта, медленно опустился в кресло, теплыми глазами указал на стул: Ну-с, Феофил Алексеевич, вы поразмыслили? Да вы садитесь. В ногах, говорят, правды нет. Не так ли? Садитесь, садитесь. Я наде