Сибирские огни, 1973, №4

по-прежнему, лишь бы Вы писали почаще. Для меня в этих немногих строках всегда скрывается целый мир чувств, заставляющих душевно подниматься и смелее глядеть в будущее. Взбудораживают они меня сильно — мне видится за ними Ваша жизнь, полная живого общения с неудержимо идущей вперед жизнью, и та порывистость, с которой Вы отдаетесь этому великому идейному счастью — сознанию себя, как части великого движения истории». Глубоко вздохнув, опустила руки: «Что с ним делать? Добрый он человек. Жаль его. Но жалость не любовь. Я и сейчас могу ответить только из жалости: несколькими строчками на открытке.— Приподняла письмо.— Как он там?.. Один в незнакомом городе...» Вырвавшись из Сибири, Курнатовский четвертую неделю жил в Тиф­ лисе. Приехал туда с пятью рекомендательными письмами в кармане, но работы для него нигде не оказалось. Только на шелководной стан­ ции обещали «иметь в виду», когда... умрет старый и больной химик. По­ ка же Виктор Константинович перебивается самым пролетарским образом. Не найдется должности —будет давать уроки. Он, понятно, не мог написать о том, ради чего поехал на Кавказ. Там копится народный гнев. Там — Батум, куда приходят корабли из Триеста и Марселя. Матросы будут тайно привозить «Искру». Возмож­ но, уже доставили первые номера, и Курнатовский роздал их своим но­ вым друзьям, грузинским рабочим. Глаша снова уткнулась в письмо. Виктор Константинович писал о глубокой поэзии нарождающейся новой жизни... За окном скрипнул снег. Кто-то перелез через палисадник и осто­ рожно приоткрывает ставню, чтобы подглядеть, что делается в избуш­ ке. Девушка замерла. Что ей предпринять? Ни в коем случае не пока­ зывать растерянности. И она твердым шагом подошла к окну, отдернула занавеску. Уви­ дела: к стеклу прильнуло хрящеватое ухо, под ним погон полицейского. Сдвинув брови, крикнула: — Зачем вы меня пугаете? Соглядатай отпрянул от окна, переметнулся через палисадник, и топот подкованных сапог затих вдалеке. «Один приходил? —Девушка прислушалась, сдерживая дыхание.— Кажется, один. Пока один...» Глаша занавесила одно окно одеялом, ко второму положила подуш­ ку, развела огонь в печи и стала кидать все, что могло явиться «вещест­ венным доказательством». Она спешила, опасаясь, что с обыском могут нагрянуть этой же ночыо. Г л а в а ш е с т а я 1 Восьмой месяц Лепешинские жили в тихом Пскове, в укромном до­ мике с тесовыми воротами, с палисадником, в котором рос куст черему­ хи. В переднем углу они поставили на божничку старую икону богоро- дицы-троеручицы, перед ней повесили лампадку, заправленную деше­ вым оливковым маслом, прозванным деревянным.