Сибирские огни, 1973, №4

ствию, часто бывают кислые щи, которые я не ем... Около 4 час. дня ве­ черний чай. Около 7 час. вечера молитва, затем после поверки полная свобода до следующего утра... Не унывай, наша дорогая, и мужественно переноси незаслуженные лишения! Целую тебя. Твой М. Е.». Не унывай... В одиночестве-то простительна такая минута... Была большая семья, хлопот и забот —на целые дни. Теперь —ни­ кого. Хоть бы Аня вернулась из-за границы... Легко сказать: «вернулась бы». Нельзя ей —в Москве сразу схватят. Будет еще одна узница!.. И Володе нельзя. У него там —дело, начатое с таким трудом. Он скоро не будет одиноким. Надя вот-вот вернется из ссылки и по­ едет к нему. Об арестах не писала ей. Зачем волновать? У нее и без того тревол­ нений достаточно. А в Москву Надя и без письма наведается. Не может не заглянуть перед отъездом за границу. Хоть тайком, хоть на часок, а все равно заглянет. Положив письмо Марка на стол, Мария Александровна провела рукой по груди и словно очнулась: «Что же это я?.. В пальто и шали в комнате...» Невысокая, сухонькая, не по годам быстрая на ноги, она вернулась в переднюю, сняла малопривычную для нее шаль, которую надевала только тогда, когда отправлялась на свидание в тюрьму или на рынок за овощами, повесила пальто на вешалку. В кухне она разожгла само­ вар тонкими березовыми лучинками, положила в него древесного угля и сказала вслух, будто не самой себе, а семье: — Будем пить чай... А пока я... —Ей хотелось занять не только каждую минуту —каждую секунду, и она направилась к пианино. —Не­ множко разомну пальцы... Но прежде чем сесть на круглый стул, она сходила в свою комнату, валенки заменила мягкими туфлями, поверх белых, все еще довольно пышных волос надела ажурную черную наколку, точно собиралась иг­ рать не для себя одной. Провела рукой по крышке и бережливо откину­ ла ее. Не доставая нот с этажерки, села, сосредоточенная, прямая, по­ шевелила в воздухе тонкими, по-старчески сухими пальцами, на секун­ ду вскинула на потолок полуприкрытые ресницами глаза и, стремитель­ но качнувшись вперед, коснулась клавишей. Не спеша, размеренно и за­ думчиво. И чарующие звуки «Лунной сонаты» как бы раздвинули стены комнаты, поплыли одинокие облака по густо-синему ночному небу, и лунный луч то скользил по озерной глади, то, затухая, пробегал по листве прибрежного леска, то снова вырывался на простор. Вдруг Марии Александровне показалось, что она здесь не одна, что кто-то слушает ее игру и вот-вот, не сдержавшись, кашлянет, и она сби­ лась с ритма, голова вздрогнула больше обычного. Мария Александров­ на начала с первого аккорда. Пальцы взлетали, легко и уверенно падали на клавиши. Голова уже не вздрагивала, а плавно покачивалась в такт музыки. Когда последний аккорд медленно угас, как лунный луч под набе­ жавшей тучкой, Мария Александровна замерла с приподнятой головой. И тут тихо звякнул деликатный колокольчик, словно опасался встревожить хозяйку. Еще и еще раз. Так же тихо и осторожно. — Сию минуту, —отозвалась Мария Александровна и, накинув пу­ ховый платок на плечи, пошла открывать дверь.