Сибирские огни, 1973, №4

редколлегии. Трое единодушно встали на его сторону. Трое против одного! А план его сиятельства Иуды ясен: он намерен оттереть не только тяжеловесную «Зарю», но и «Искру». Он человек обеспеченный, пишущий много, имеющий хорошие связи, и материалом он, вне сом­ нения, задавит, займет девяносто девять процентов журнальной пло­ щади, а они, искровцы — при этом Владимир Ильич подумал о Потре- сове и Аксельроде —лишь изредка смогут давать в «Современное обозрение» кое-что; для своей газеты и то, видите ли, не успевают писать. Иуда располагает деньгами, и в «Современном обозрении» он будет чувствовать себя полным хозяином, а им придется бегать по его поручениям, хлопотать, корректировать, перевозить. Он же, не теряя времени, сделает на этом великолепную либеральную карьеру. Теперь им, искровцам, остается выбирать одно из двух. Или «Со­ временное обозрение» будет приложением к журналу «Заря», тогда оно должно выходить не чаще «Зари», с полной свободой использова­ ния материала для «Искры». Или они продают право своего первород­ ства за чечевичную похлебку, а Иуда будет кормить их словечками и водить за нос. Бросив перо, Владимир Ильич стукнул кулаком, будто поставил печать в конце письма; распахнув пиджак, прошелся по комнате. Да, чтобы хорошо узнать человека, надо съесть с ним пуд соли! Никогда не думал, что так трудно будет работать в редакции бок о бок с людьми, которых издавна привык ценить и уважать, считал столпами марксизма, не сдающими боевых позиций ни на одну пядь. Оказалось — ошибался, восхищаясь их прежними заслугами. Не подозревал, что могут пойти на компромисс. И с кем?! С Иудой! Предать «Искру», добытую из кремня с таким трудом! Остается еще известная надежда на двоих. Приедет Юлий. Плеха­ нов пришлет ответ на это письмо... А если и они?.. Если пятеро выска­ жутся за?.. Один против пятерых! Тогда... ради спасения «Искры» он подчинится большинству, но только наперед умоет руки. А пока... Он не будет подписывать соглашения. Затянет дело на неделю, на две. Быть может, на месяц. Если удастся, на полгода. Той порой что-нибудь да переменится. Владимир Ильич вернулся к столу, закончил письмо и снял с него копию, чтобы приложить к протоколу последнего заседания, как заяв­ ление о его решительном протесте. Откинулся на спинку стула. Ощущая острую боль в голове, потер виски горячими пальцами. Нет рядом Нади. Не с кем поговорить по душам. Нет здесь близ­ кого человека, который понял бы его. Даже преданнейшая революционерка Вера Засулич... Невероятно. Равно какому-то наваждению. И все же он не может относиться к ней по-иному. Уважал и будет уважать редкостную женщину. Хотя революционное движение уже пробудило и каждодневно пробуждает к активной деятельности многих других, не менее преданных, быть может, более стойких, Засулич остается в первых рядах. Плеханов не внял призыву. И даже счел нужным предостеречь: «разрыв со Струве теперь погубит нас». Владимир Ильич по-прежнему оставался в одиночестве. Он сделал лишь единственную уступку — сдал в набор статью Струве о самодер