Сибирские огни, 1973, №4

щееся людское море. С каждой секундой нарастал прибой. Недостава­ ло только в небе альбатроса, предвестника бури. Два студента подняли на плечи третьего, тот выхватил из кармана лист бумаги и, надрывая голос, стал читать. По обрывкам фраз Горь­ кий понял — студенты требуют отмены «Временных правил», по кото­ рым их однокашников отдали в солдаты, требуют уничтожения уни­ верситетских карцеров и возвращения всех исключенных за «беспо­ рядки скопом». Не просят — требуют. Вот-вот поднимется, как на мо­ ре, грозный девятый вал и загремит в тысячу голосов: «Долой само­ державие!» А с обеих сторон улицы бежали, поддерживая ножны шашек, го­ родовые. За ними шеренгами наступали жандармы. На сером коне гар­ цевал сам градоначальник Клейгельс. В его сторону повернулись тысячи возмущенных людей, грозили кулаками, в наседавших городо­ вых и жандармов полетели галоши, палки и обледеневшие комья снега. Пытаясь оттеснить демонстрантов с мостовой, полицейские били их ножнами шашек, те не оставались в долгу — наносили ядреные оплеухи, пробовали вырвать шашки. Девушки-курсистки разгневанно плевали в усатые холеные морды жандармов и городовых. «Вот они, наследницы Софьи Перовской! — отметил про себя Горь­ кий.— Эти пойдут дальше, смелее, постоят за себя, воздадут за все!» Генерал Клейгельс был готов к худшему. Хотя закон не позволял ему командовать войсками, он на всякий случай приготовил в несколь­ ких дворах засады. Теперь, видя, что полиции и жандармерии не упра­ виться, он приподнялся на стременах, и по знаку его руки в белой перчатке с гиком вылетели на рыжих конях раскрасневшиеся от водки казаки. Командир сотни лейб-гвардии казачьего полка есаул Исеев гаркнул: — В нагайки! Но и это не остановило смельчаков. Сбегав в собор, они вооружи­ лись железными прутками от ковровых дорожек. Рабочие, разломав на части деревянную лестницу, стоявшую у фонаря, тоже вступили в рукопашную. — Бей пьяных иродов! — прокатилось от одного крыла колонн до другого.— Покрепче! Покрепче! Вот так! Вот эдак! Рухнул на землю городовой. Есаул кричал: — Кроши бунтовщиков! Казачья матерщина, свист нагаек, проклятья и крики девушек — все слилось в ужасный гвалт. У Горького горели стиснутые кулаки, он тоже ринулся бы в схватку, но курсистки с синяками на лицах, пы­ тавшиеся укрыться в соборе, притиснули его к колонне. В центре свалки вскрикнула девушка: — Ой, ой, глазонек!.. Откуда-то появились три пеших офицера и врезались в самую гу­ щу, выдергивали арестованных курсисток из рук полицейских, вытас­ кивали из-под копыт казачьих коней. Один артиллерийский офицер сорвал у кого-то шашку и, не обнажая ее, со всего размаху сбил жан­ дарма с коня. — Честное офицерство с нами! — гремел над схваткой раскати­ стый бас. — Бей по харям! Кто-то изловчился и запустил железный молоток в голову есаулу Исееву. Тот, охнув, схватился за висок — по белой перчатке потекли кровяные струйки — и уткнулся в гриву коня.