Сибирские огни, 1973, №4

Скинул пальто, отряхнул снег с шапки и, ступая на носки, прошел к столу: опустил ноги на белую медвежью шкуру, прибавил огня в лам­ пе, подергал себя за мокрые усы, подул на пальцы и взялся за перо: «Настроение у меня — как у злого пса, избитого, посаженного на цепь. Если Вас, сударь, интересуют не одни Ассаргадоновы надписи да Клеопатры и прочие старые вещи, если Вы любите человека — Вы меня, надо думать, поймете». Покашляв в широкую ладонь, продолжал: «Я, видите ли, чувствую, что отдавать студентов в солдаты — мер­ зость, наглое преступление против свободы личности, идиотская мера обожравшихся властью прохвостов. У меня кипит сердце, и я бы был рад плюнуть им в нахальные рожи человеконенавистников... Это возму­ тительно и противно до невыразимой злобы на все — на «цветы» «Скор­ пионов» и даже на Бунина, которого люблю, но не понимаю — как та­ лант свой, красивый, как матовое серебро, он не отточит в нож и не ткнет им куда надо?» Запечатав конверт, быстро разделся, дунул в лампу, отчего на ми­ нуту резко запахло гарью, и в темноте лег в постель. Но заснуть не мог. Скорей бы в Москву... Да застать бы дома Человечинку... И, может быть, вместе в Петербург... У них же, слышно, будут гастроли там... Перед отъездом жена, чего доброго, опять начнет свое: «Зря ты, Алеша, отдалился от «Русского богатства», от Михайловского. Они к тебе все так хорошо относятся...» Прошлый раз грубовато перебил ее: «Не надо, Катя, об этом». Она, однако, продолжала: — Даже в юбилейный сборник отказался написать о Николае Кон­ стантиновиче. Они обиделись. — Я не мог кривить душой... Говоришь, хорошо относятся «бога­ теи». А сколько они шишек мне наставили. И на лоб, и на затылок. Д а­ же не изволили дождаться конца новой повести1, принялись дудеть в на­ родническую дуду: «затронутый марксизмом», «сбитый с толку», «труд­ но разобраться в его «философии». В кавычках, конечно. А я в их раз­ боре не нуждаюсь. И своей философии не выдумывал. Мне советуют... — Твои-то новые советчики, Алеша, и сбивают тебя с толку. — Не повторяй, Катя, неправды. Я теперь знаю, куда надобно ид­ ти, куда поворачивать. — Ты не будешь оспаривать — в «Русском богатстве» все лучшие писатели Руси. — Святой Руси! И ни одного украинца, татарина, киргиза... — У киргиз нет литературы. — Есть фольклор. Эпос. Говорят, богатый. И настоящее-то богат­ ство, Катя, общероссийское, общепролетарское. Так-то вот. «Русские богатеи» нашли сторонницу! А ему, мастеровому, душно в их хоромах... Протянул руку за папиросами и спичками, лежавшими на стуле. Закурил. А ветер все кидал и кидал на оконное стекло снежную крупу. 2 Мария Федоровна укладывала чемоданы,— Художественный те­ атр отправлялся на первые гастроли в Петербург. И все актеры волно­ 1 «Трое».