Сибирские огни, 1973, №4

— Вы напрасно так тщательно. Будто для молодого наборщика. Я привык ко всяким почеркам. Даже Аксельрода читаю. — Ну уж если Павла Борисовича разбираете, тогда я спокоен. А у меня уже остаются последние строчки. Наборщик не отходил от бюро, и Владимир Ильич спросил: — Вы еще что-то хотите сказать? — Все то же.— Голос Блюменфельда звучал упрямо.—Для себя я закажу два чемодана. Ульянов встал, одной рукой взял его за лямку фартука, тепло пос­ мотрел в глаза: — Понимаю. Все понимаю, дорогой мой россиянин. И я бы тоже по­ ехал с первым номером, но... Приходится удерживать себя.— Слегка дернул лямку.— Кто же будет набирать второй номер? Кто? — Я, Вл... Я, геноссе Мейер,—поправился Блюменфельд. — А ваша оговорка, между прочим, свидетельствует о недостаточ­ ной конспиративности. Да, да. — Это от волнения. А о наборе вы не тревожьтесь: я быстро вер­ нусь. Довезу, посмотрю, с каким огоньком в глазах будут читать наши рабочие... — Вот это всего важнее. Что будут говорить рабочие — расскажете мне потом. Но поедете со вторым номером. Да, да. Только со вторым. Потерпите.— Владимир Ильич кивнул на печатную машину.— Постара­ емся сделать через месяц. Не позднее. Договорились? — Ну хотя бы... А этот как же? — Повезет один латыш. Студент. Фамилия его Ролау. Запомните. А отдельные экземпляры, как договорились, отправим в переплетах книг. Недовольно хмыкнув, Блюменфельд пошел к реалу. Владимир Ильич снова сел на свое место, и перо побежало по бума­ ге с обычной быстротой: «Перед нами стоит во всей своей силе неприятельская крепость, из которой осыпают нас тучи ядер и пуль, уносящие лучших борцов. Мы должны взять эту крепость, и мы возьмем ее, если все силы пробуждаю­ щегося пролетариата соединим со всеми силами русских революционе­ ров в одну партию, к которой тянется все, что есть в России живого и честного». Вот и последний лист передовой готов для набора, и Владимир Ильич, взволнованный и сияющий, как перед большим праздником, от­ нес его наборщику: — Теперь дело за вами. — Можете спокойно ложиться спать,—сказал Блюменфельд все с той же ноткой самоуверенности.— Корректура пусть вас не волнует. Еще не было случая... — Помню, помню,— прервал Владимир Ильич.—И хочу верить в вашу типографскую непогрешимость. 4 Утро было такое же серое, как в предыдущие дни. Окна сверху до­ низу заплаканные. В тесной типографии зажгли керосиновые лампы. Настала долгожданная минута: Ульянов, Блюменфельд и типограф Рау стояли у машины, считавшейся скоропечатной. Дюжий вертельщик